Среди красных вождей том 2

Рабинович писал мне обо всем. Он пригласил адвоката, который раскрыл все. Растрата была крупная. На все имущество Кузнецова, подарки и виллу, было на­ложено запрещение. Я настоял на предании Кузнецова суду, который приговорил его, кажется, к двум годам тюрьмы…

Но сколько сил и здоровья погубил я в этой не­посильной борьбе со всеми этими героями и со всей этой "гуковщиной"!..

XXXVIII

Конечно, и в Лондоне находилась коммунистическая ячейка. В нее входили коммунисты, служащее в "Аркосе" и в делегации. Их было очень немного, сколько я помню, всего человек 25, причем англичан было всего два-три человека. Господином положения в ней был note 224

все тот же Клышко. Ячейка эта, в сущности, ничего не делала. Бывали изредка собрания, на которых читались какие то доклады и решались какие то дела, к пропаган­де в Англии не имевшие никакого отношения. Дела же о пропаганде, насколько я знаю, вел Клышко, который, по-видимому, был одновременно и представителем Ко­минтерна. Я знаю, что он расходовал большие суммы, как в Англии, так и заграницей, между прочим, по­сылая деньги также на условленные адреса в Индию, во Францию и пр.

В ячейке по временам выходили склоки, но из за самых, что называется, пустяков, сущность которых я даже не помню. Но однажды вышло большое волнение из за распоряжения ЦК партии об отчислении сотрудни­ками, членами партии, из получаемого ими жалования ежемесячных взносов. Система была установлена подоход­ная, и таким образом, я, получая 100 ф. ст. в месяц, должен был ежемесячно отдавать 20 ф. ст., независи­мо от одного фунта членского взноса в ячейку. Жизнь в Англии дорога, и мне эти вычеты были нелегки.

Все волновались и под шумок жаловались, как обидно уп­лачивать эти деньги, которые расходуются на ветер… Но, вслух, конечно, никто не решался говорить…

Еще большие волнения вызвало известие о назначен­ной чистке партии. Многие перепугались: перспектива быть вычищенными грозила массой неприятностей. Из центра была назначена особая "тройка", которая и должна была решать, достойно ли то или другое лицо оставаться членом партии. Тройка состояла из шифровальщика делегации Миллера, Гольдберга, прибывшего из Москвы для специальных закупок, человека очень приличного и Берзина, советника делегации, человека ограниченного и ничтожного. Все коммунисты должны были note 225предварительно заполнить душу удручающая по количеству вопросов анкеты и представить автобиографические очерки. А затем по проверке наших анкет и автобиографии было устрое­но публичное ристалище, где всех экзаменовали. Стави­лись вопросы вроде того, что такое прибавочная стои­мость, что такое республиканский строй и пр. Затем экзаменующийся удалялся из экзаменационной комнаты, и все имели право говорить о нем в полном секрете все, что угодно… Когда очередь дошла до меня, мне не задали никаких вопросов и, попросив удалиться, тотчас же позвали обратно — я прошел…

Был при "Аркосе" и исполком служащих, кото­рый решал разные вопросы быта служащих. В сущно­сти, и это учреждение находилось в полной зависимости от Клышко. Исполком наводил справки о лицах, желающих поступить на службу в "Аркос", и давал свои заключения. Но он всегда высказывал мнения, угодные Клышко. Одним из главных деятелей исполкома был Ясвоин, не коммунист, хотя и просившийся в партию, но не знаю уж, почему, не принятый в нее. По должности он был помощником Саговского, ведя под его надзором транспортный отдел. Личность совершен­но ничтожная, неумный и подхалимоватый, он, тем не менее, пользовался известным влиянием, так как состоял у Клышко информатором, донося ему разные сплетни и факты о сотрудниках… Когда я приехал в Лондон, в исполкоме был один приличный человек — беспартийная стенографистка В-на, которую на ближайших выборах, проходивших по списку, составленному самим Клышко почти исключительноиз коммунистов, забаллотировали. И таким образом,весь исполкомсостоял из креатур Клышко.

Этот исполком организовал и клуб note 226

сотрудников "Аркоса" и делегации, где иногда читались какие то доклады, устраивались танцы, шахматные состязания и бе­седы. Популярностью клуб этот не пользовался: все боялись говорить в нем свободно, ибо информаторы передавали Клышко всякую мелочь, подслушанную ими, разные сплетни. А Клышко, пошлый, хитрый и в то же время совершенно неумный, все это заносил в свои си­нодики и при случае пользовался этими "достоверными сведениями".

Как то Клышко пришел ко мне в мой служебный кабинет в очень хорошем настроении и, после долгого разговора, пустился в откровенности. Он стал хвастать тем, что великолепно наладил свой осведомительный аппарат. Он рассказал мне, как "прекрас­но работают" его информаторы, которые держат его в курсе всего, что касается сотрудников. Замечу, что Клышко говорит очень скверно, заикаясь и постоянно вставляя в свою речь "э-э-э".

— Вот вы не поверите, Георгий Александрович, — откровенничал он, — когда я вам скажу, кто яв­ляются моими информаторами, э-э-э…

Это инженер Рабинович, Грушко, Ширшов, Ясвоин, Левидов…