Срединное море. История Средиземноморья

Его продвижение по Калабрии протекало до смешного легко. Здесь ему противостояли 16 000 солдат, их авангард насчитывал только 3500, но после сопротивления, оказанного наступавшим близ Реджо, более никаких препятствий последние не встретили. Им предстояло преодолеть 300 миль под палящим летним солнцем, но войска Бурбонов сразу же складывали оружие, как только сталкивались с ними, и потому Гарибальди не опасался за безопасность своих бойцов. С другой стороны, он спешил как можно скорее попасть в Неаполь — он не верил Кавуру и боялся, что тот его опередит. К счастью для вождя «краснорубашечников», король Фердинанд успел построить в конце своего правления железную дорогу. Теперь Гарибальди реквизировал весь подвижной состав, какой только смог, и разместил на нем свои части. Сам он с шестью товарищами сел в открытую коляску и прибыл в Неаполь в полдень 7 сентября. В тот вечер он обратился к приветствовавшему его населению с балкона королевского дворца, поблагодарив неаполитанцев «от имени Италии, которая при их содействии стала единой нацией». Это была бесстыжая ложь — они и пальцем не пошевелили, но Гарибальди, несомненно, чувствовал, что немного лести не повредит.

Неаполь был крупнейшим городом Италии и третьим по величине в Европе. Следующие два месяца Гарибальди управлял и им, и Сицилией как полновластный диктатор. В это время он планировал свой следующий шаг — немедленную организацию похода в Папскую область и Рим. Но он так и не предпринял его. Кавур, не имевший возможности воспрепятствовать вторжению гарибальдийцев на материк, теперь решил остановить его, ибо отлично знал, что его продолжение может привести к войне с Францией. «Краснорубашечники» столкнутся с хорошо обученными французами, которые сильно отличаются от тех, с кем им приходилось иметь дело до сих пор, и тогда Италия может лишиться всего, что приобрела за последние два года. Были и другие соображения: Кавур опасался, что Гарибальди станет теперь более популярен, чем сам Виктор Эммануил; пьемонтская армия слишком ревниво относится к его последним успехам; наконец, всегда сохранялась опасность, что Мадзини, который прибыл в Неаполь 17 сентября, и его сторонники смогут убедить Гарибальди отступиться от короля Пьемонта и поддержать дело республиканцев.

Гарибальди прекрасно знал о враждебном отношении к нему Кавура и при этом считал, что король молчаливо поддерживает его самого, а потому вскоре после вступления в Неаполь зашел так далеко, что публично потребовал отставки первого министра. Однако, поступая таким образом, он явно перестарался. Виктор Эммануил, понимая, что не может более натравливать одного на другого, счел более правильным выбор в пользу политики правительства. Однако ни это, ни письма от известных иностранцев, составленные по наущению Кавура, начиная от венгерского патриота Лайоша Кошута и кончая английским социальным реформатором лордом Шефтсбери, не ослабили решимости Гарибальди начать марш на Рим. Единственным аргументом, который мог возыметь действие, был тот, который в конце концов и оказался задействован: force majeure. [362]

Неожиданно он узнал, что против него нацелены две мощные армии — неаполитанская и пьемонтская. Король Франческо, находившийся в Гаэте, сумел собрать новые войска, и вскоре Гарибальди и его люди оставили Неаполь, чтобы начать наступление на север, где столкнулись с 50 000 солдат, расположившимися вдоль берега реки Вольтурно. Здесь они потерпели свое первое поражение со времени высадки на Сицилию. Близ небольшого города Каяццо, когда предводитель на какое-то время отлучился, один из его помощников попытался переправиться через реку и потерпел неудачу, потеряв 250 человек. Однако 1 октября Гарибальди взял реванш, одержав победу в бою у самой Капуи, в маленькой деревне Сант-Анджело-ин-Формис и вокруг нее. [363]

Тем временем пьемонтская армия уже была на марше. Кавур, решив перехватить инициативу у Гарибальди, предпринял собственное вторжение в папские владения в Умбрии и Марке. Не трогая самого Рима, он осторожно избегал трений с Францией и, насколько возможно, с Австрией. Дорога на юг была перед ним открыта, и он мог объявить там (поскольку Гарибальди оставался диктатором в тех краях), что пьемонтская армия спешит спасти Неаполь от сил революции. Самое же главное состояло в том, что он устранял географический барьер, при сохранении которого оставалось бы деление Италии на две части, и ее объединение было бы невозможным. Сама кампания протекала не особенно впечатляюще, но успешно. Пьемонтские войска сломили активное сопротивление, которое им оказали в Перудже, одержали небольшую победу при деревушке Кастельфидардо недалеко от Лорето и добились куда большего успеха, когда после пятидневной осады овладели Анконой, захватив 154 орудия и 7000 пленных, в том числе и командующего папскими силами французского генерала Кристофа де Ламорисьера. Это был конец папской армии; больше она никаких беспокойств не причиняла.