Средний возраст

Лишь мать не раскрывала рта, она сидела возле кровати, держа дочь за руку, и на сердце у нее было так тоскливо, что хотелось расплакаться. Глаза ее увлажнились.

— Тетушка, не надо так! А то Ин увидит, опять расстроится, — принялся уговаривать ее Эрчжуан.

Мать сумела сдержаться и кивнула парню, как бы выражая признательность за его доброту.

Бай Шуфэнь пошла в другую комнату успокаивать Линьлан, а Хоу Жуй склонился над сестрой. Та лежала в забытьи, как это бывает с обессилевшими людьми.

— Что с ней случилось? Отчего она так расстроилась? — спросил Эрчжуан, хотя прекрасно знал истину.

— Она последнее время ходила в ночную смену, днем не высыпалась, нервничала… Ничего страшного, отдохнет денек, отоспится, и все пройдет, — не захотел выдавать сестру Хоу Жуй.

Эрчжуан все сидел и смотрел на Хоу Ин, не в силах подняться и уйти.

— Еще раз спасибо, Эрчжуан! Время позднее, тебе тоже пора отдохнуть… — Мать все-таки решилась выпроводить парня, но говорила она уже не тем раздраженным тоном, как несколько минут назад.

— Тетушка, старший брат! Если что понадобится, зовите меня! — Выходя из дверей, Эрчжуан еще раз обернулся и посмотрел на лежавшую в обмороке девушку.

Через минуту после его ухода вернулся Хоу Юн.

28

В конце лета и начале осени пекинские вечера не похожи один на другой. Иногда небо обволакивается низкими тучами, и тогда надо ждать сырого и прохладного утра. В другой раз в вечернем небе ни облачка, ощущается приятная свежесть, но это значит, что вновь вернется иссушающая, трудно переносимая жара.

Настроение Хоу Юна было похоже на пекинскую погоду в пору, когда осень сменяет лето.

Едва он вышел из дома Гэ Юханя и подставил лицо дуновению вечернего ветерка, как ему стало муторно — так подействовал на него разговор с этим человеком.

Какие же наставления преподал ему Гэ Юхань? Весь сияющий довольством, он сидел за бутылкой дорогой водки «дацюй» и салатом из сушеных медуз и наставительно вещал: «В том, что малышку Ин пока не удается выдать замуж, есть своя хорошая сторона. Ты бы взял да сводил ее в психушку на обследование… Раз сводишь, другой — соседи узнают, станут говорить, что она немного того… А раз немного того, значит, можно получить справку, что она не в состоянии ухаживать за родителями, и нужно вызывать тебя. Ты приедешь, станешь о ней заботиться, найдешь эффективное лекарство — все решат, что она выздоровела и опять может выходить замуж. А ты знай себе стараешься поскорее сбыть ее с рук! Ну, выскочит она замуж — а за кого? За какого-нибудь соседа? Даже если выгорит дело с тем пижоном, которого ей прочит Цай Боду, так он живет у ворот Чунвэнь. Скажут, что ей до родительского дома всего одна автобусная остановка, вполне может следить за стариками… Ты пойми: если хочешь чего-нибудь добиться, сделай кожу толстой, а сердце — твердым. А не любо слушать — считай, что я ничего не говорил».

Да, такого он слушать не хотел. Всю дорогу от Чунвэнь до Дунданя его мутило от рассуждений Гэ Юханя. Считать, что тот ничего не сказал? Как же ничего, когда от его слов до сих пор голова будто раскаленными щипцами сжата!

Но может быть, советы Гэ Юханя не были такими злонамеренными, как ему показалось? Ведь у сестры явные признаки истерии, то есть нервного заболевания, следовательно, ей действительно стоит сходить в психиатрическую лечебницу. И ясно, что в таком состоянии она не может заботиться о родителях…

Чему еще учил его Гэ Юхань? Запивая ужин жасминовым чаем и ковыряя во рту зубочисткой, тот со смешком изложил свой план действий: «Раз твой братец с супругой не хотят переселяться в сельскую коммуну, ты бы предложил им переехать к Цай Боду. Ведь таких добряков, как наш драматург, во всем Пекине, да что там — во всем Китае, на всем земном шаре, во всей вселенной не сыщешь! А Хоу Жуй и великий драматург такие друзья, что не только спать в одной постели — жену и детей доверить друг другу готовы! Вот и пусть твои временно пропишутся у Цая, ты сможешь вернуться в Пекин, а потом они впишутся обратно, и дело с концом. Тебе лучше сперва договориться с нашим прославленным драматургом. Убеди его, тогда он сам пойдет уговаривать Хоу Жуя. А ведь твой брат не мельничный жернов, который с места не сдвинешь! Еще раз говорю тебе: коли хочешь чего-то добиться, выискивай людей с тонкой кожей и выбирай момент, когда у них сердце мягкое. Не умеешь — лучше не берись. И можешь считать, что я ничего не сказал, если мой совет тебе не по душе».

Да, не по душе. Но слова уже произнесены, уже лежат на сердце, словно камень на дне колодца, — легко ли их извлечь оттуда?.. Что и говорить, было бы неплохо, если бы Хоу Жуя с семьей удалось прописать на площади Цай Боду. Хотя дом его находится за городской чертой, прописка у них пекинская. А изменение прописки в пределах города за несколько сигарет с фильтром согласится оформить любой знакомый в ближайшем полицейском участке. Вот если выпишешься за город, то, чтобы обратно вернуться, придется попыхтеть. Тут простого знакомства недостаточно, нужны большие связи и надежный ключ от черного хода…