Стадион

Со стен, как добрые знакомые и друзья, на нее глядели портреты. Как хорошо знала она этих женщин, таких разных, таких трудных, но всех бесконечно дорогих. Катерина и хозяйка гостиницы, Кручинина и Маша Прозорова были не просто ее друзьями — в них оставила Ольга Волошина часть своей души, часть жизни. А теперь, значит, Любовь Яровая. Хорошо!

А рядом с фотографиями верные свидетели спортивной славы — треугольные памятные вымпелы и почетные дипломы, взятые под стекло, хрустальные искрящиеся кубки и бронзовые фигуры дискоболов. За пятнадцать лет их немало собралась у рекордсменки мира. Однажды Волошина попробовала надеть все свои медали, полученные на соревнованиях, и долго смеялась, стоя перед зеркалом. Это не напоминало даже новогоднюю елку, потому что на елке все–таки кое–где видна хвоя. Это было похоже на панцирь из больших и маленьких золотых, серебряных и бронзовых кружочков. Волошина посмеялась и раз и навсегда спрятала медали в книжный шкаф под стекло.

Но была у нее любимая шкатулка, которую она часто открывала и задумчиво перебирала и разглядывала хранившиеся там сувениры. В этой шкатулке были спрятаны не драгоценности, а обыкновенные значки, которые выпускаются в странах всего мира во время спортивных соревнований, значки, подаренные друзьями на добрую память. Именно к этой шкатулке прежде всего потянулась рука.

Вот большой значок — в красном эмалевом круге бежит спортсмен, грудью разрывающий золотую финишную ленточку. А на блестящей эмали круга — золотые и серебряные, едва заметные иероглифы. Посмотришь на этот значок, и вспоминается Шанхай, первая встреча с китайскими друзьями, рогатые пагоды китайской столицы, незабываемое прощание на аэродроме, когда китайские спортсмены, за две недели успевшие крепко подружиться с советскими, подарили им эти значки.

А вот совсем маленький, тоже красный, как капелька крови, очень простой значок спортивного клуба рабочих заводов Рено в Париже. Делегация советских спортсменов приехала к ним в гости, и Ольга Борисовна до сих пор с волнением вспоминает эту встречу. Кто–то дознался или прочел в газетах, что Волошина актриса, сказал об этом с трибуны, и весь огромный зал, все молодые и пожилые, веселые и необычайно дружелюбно настроенные рабочие стали требовать песню. Сначала актриса смутилась и растерялась, потом взглянула на своих товарищей, которые тоже аплодировали, и отважилась подойти к микрофону.

Что ж ты ходишь всю ночь одиноко.Что ж ты девушкам спать не даешь? —

пела Волошина.

Зал затих, словно замер, слушая простую, берущую за сердце русскую мелодию. Несколько песен пришлось исполнить Волошиной в тот вечер. А на прощанье председатель совета спортивного клуба рабочих заводов Рено подарил ей этот значок.

А вот маленький, похожий на молодой листочек липы, зеленый флажок. На нем даже ничего не написано, но сделан он необычайно тонко и спутать его с каким–нибудь другим значком невозможно. На соревнованиях в Будапеште к Ольге Волошиной подошла индийская девушка в странной белой одежде, похожей на плащ или покрывало, быстро, чтоб никто не видел, приколола ей этот значок и скрылась. Потом товарищи объяснили, что это эмблема почти тайной организации индийского женского спортивного общества.

И на тех же соревнованиях венгерские спортсмены подарили ей этот совсем скромный значок — два переплетенных круга, символ вечной советско–венгерской дружбы, дружбы, рожденной в боях за Будапешт и закрепленной годами мира. Глядя на этот значок, Волошина всегда вспоминала Дунай, остров Маргит и Илону Сабо с ее поразительно синими глазами.

А вот немецкий значок, только не демократической Германии, а американизированной, Западной. За такой значок наверняка сажают в полицию, потому что носят его члены демократического спортивного клуба борцов за мир. А молодые борцы за мир все–таки носят свои значки, клуб существует, несмотря на все препятствия, и ничего с ним нельзя поделать.

Много других значков и эмблем лежало в шкатулке, и с каждым из них связаны воспоминания о людях и событиях. Для Ольги Борисовны это была не коллекция, а что–то вроде дневника за последние пятнадцать лет. И каждый раз, беря в руки черную палехскую шкатулку, тончайше расписанную золотом и киноварью, она думала о том, сколько друзей у каждого советского человека, друзей, разбросанных по всему свету. Они словно скрепили свою дружбу маленьким подарком. А сколько есть еще друзей, совсем неизвестных, незнакомых, но верных…