Стадный инстинкт в мирное время и на войне

На такую критику не всегда давался действенный ответ, и распространенное в целом чувство оказалось обескураживающе неясным перед лицом своих проворных и подкованных противников. На самом деле, исходя из обычных предпосылок политических дебатов, сомнительно, что может быть получен какой-либо удовлетворительный ответ. Однако именно от этих предпосылок следует отказаться и заменить их более подходящими психологическими принципами, если мы пытаемся пролить свет на отношения двух народов с глубоко различными социальным типом и инстинктивной реакцией. Обычный человек, по-видимому, смутно осознает это различие, хотя и не может его определить; интеллектуалы пацифистского – за неимением лучшего термина – толка исходят из предположения, что такого различия не существует. Как бы ни следовало уважать мужество и способности этих последних, нельзя не признать, что их концепциям, пусть логичным и изобретательным, недостает живительного контакта с реальностью, которого не лишены инстинктивные чувства обычного человека.

Давайте теперь рассмотрим, какие указания по решению проблемы дает понимание особенностей социального типа, характерных для современных немцев.

С этой точки зрения нынешняя война направлена против социального типа, который, будучи наделен техническими ресурсами современной цивилизации, является и должен оставаться опасным анахронизмом. Народ агрессивной социальной привычки не может находиться в состоянии равновесия с соседями. Структура его общества представляет жесткий барьер для плавной и непрерывной внутренней интеграции; поэтому его энергия должна быть направлена, по существу, на внешние объекты и его история обязательно будет состоять из чередующихся периодов агрессии и подготовки. У такого народа нет представления о добром применении силы. Он с необходимостью рассматривает войну как самоцель, как вершину своей национальной деятельности, как повторяющийся апогей своей извечной орбиты; а на мир смотрит как на необходимую и несколько утомительную подготовку к войне, в которой сможет наслаждаться радостями завоевания, захватывая новые территории и решительно навязывая им свой национальный тип. Это инстинктивное стремление к единообразию приводит к тому, что каждое завоевание такого народа обедняет человеческий род и превращает сопротивление его агрессии в элементарный долг человечества.

В каждом случае Германия оставалась верна своему социальному типу, и все подробности ее истории за последние пятьдесят лет вскрывают волчьи черты ее идеалов и морали.

Мы видели, что у всех стадных животных социальный инстинкт следует одному из трех основных типов, каждому из которых соответствует особый набор действий и реакций. Основные единицы человеческого рода, видимо, ограничены теми же категориями, однако вероятно, что сохранение данного типа в данном стаде не связано с наследственностью индивида. Стадность индивида наследуется; а тип, соответственно которому проявляются стадные реакции, не наследуется, а зависит от формы, существующей в стаде, к которому индивид принадлежит, и передается в нем от поколения к поколению. Случалось, что нации переходили в ходе своей истории от агрессивного к социализированному типу. Изменение становилось возможным благодаря не слишком жесткому классовому разделению и, несомненно, было связано с прогрессивными взаимоотношениями и, соответственно, развитием альтруизма. Крайне жесткая прусская социальная система явно связана с сохранением агрессивной формы общества.

Не может быть сомнений, что успех Германской империи укрепил влияние агрессивного социального типа на ее народ и уберег от разлагающих последствий общения с другими народами. Как я уже пытался показать, моральный дух таких народов тесно связан с продолжением агрессии и успехом. У Германской империи не было опыта поражений, и по этой причине она смогла оградить свои идеалы и стремления от современных веяний. Не требуется психологической проницательности, чтобы предсказать: если результат этой войны хоть каким-то образом будет успешным для Германии, она сохранит веру в нынешние идеалы, как бы ни были велики ее страдания и как бы она ни была истощена. Стоит напомнить, что такой народ способен интерпретировать факты в соответствии со своими предубеждениями до невероятной степени, как мы уже неоднократно видели в ходе этой войны. И доказательства того, что нацию агрессивного типа нельзя терпеть в современной Европе, ее надлежит побороть, если понадобится, силой оружия, должно быть очень ясным, а иначе урок не пойдет впрок. Доказательств поражения, достаточных для убеждения народа социализированного типа, может оказаться недостаточно для народа волчьего типа, у которого психическое сопротивление гораздо более непробиваемо. Об этом психологическом факте государственные мужи Европы должны, прежде всего, помнить, когда начнутся серьезные обсуждения вопросов мира, а иначе есть риск, что кровь и материальные средства были потрачены впустую, ничего не дав цивилизации.