Сталь

– Двое суток назад Эресуннский мост был разрушен во время шторма Киркстарк, так что дорожной связи с Данией у Швеции на данный момент не существует. Была запущена паромная переправа в Мальмё и Рюдебекке, – указательный палец отца соскользнул в сторону Рюдебекка. – Рюдеббек к нам ближе, да и город намного меньше, а значит безопаснее Мальмё, так что берём курс сюда. Здесь выезжаем на Фортуна Странд. Тут власти организовали интересующий нас временный порт. Вот здесь, смотри, я уже отметил красной точкой точное месторасположение порта. Переправимся здесь, и вторая паромная переправа, как и планировалось, будет в Корсере, в котором мост полгода назад подорвали Дорожные Пираты одновременно с мостом в Хальсскоу.

– О подрыве мостов в Хальсскоу и Корсере я знала, но про Эресуннский мост слышу впервые. Беорегард ничего не говорил об отсутствии здесь проезда.

– Неудивительно, что он не знает.

– Почему?

– Потому что разрушение моста власти попытались скрыть, а с учётом последних событий, это оказалось сделать не так уж и сложно.

– Но почему они попытались это скрыть?

– Потому что из-за халатности властей во время Киркстарка на этом мосту погибло около полусотни людей.

– Что?.. Но… Откуда об этом знаешь ты, если власти скрыли эту информацию?

– Среди погибших была жена Эдмунда.

– Какого Эдмунда?

– Нашего соседа Эдмунда. Его сыновья ходили с тобой в одну школу, помнишь?

– О, ужас! Мэри погибла?!

– Её машину, вроде как, смыло волной в Эресунн. Машину выловили, а вот тело до сих пор не нашли, так что… – отец повёл плечами. – Слушай внимательно, дальше самое главное. Один из сыновей Эдмунда и Мэри, парень по имени Невилл, как раз тот самый, который ходил с тобой в один класс, последние полгода работает на пароме в Корсере. В сложившейся в мире ситуации я уверен почти на сто процентов в том, что с переправой у нас могут возникнуть проблемы, так что знание того, что на одном из перевалочных пунктов наверняка работает наш хоть и дальний, но знакомый, всё же может сыграть нам на руку.

– Всего за один час ты со своим атласом подготовился в тысячу раз лучше, чем я со своими офлайн-картами, – поджала губы я.

– Держи, матрос, – захлопнув атлас, отец усмехнулся и протянул мне атлас.

– Ты шутишь? Я толком не умею да и не буду этим пользоваться.

– Слушайся отца! – ткнул в мой живот книгой он.

– Ладно-ладно! – на сей раз заусмехалась я и, приняв атлас, подошла к водительской дверце, и забросила атлас на своё место через приоткрытое окно. – Ну как? – обратилась я к Тристану, сидящему сбоку и колдующему над автомобильной телефонной трубкой.

– Никак… – отозвался парень и вдруг резко оторвал взгляд от телефона. Я сама резко перевела взгляд на отца, который в эту же секунду словно обратился в гипсового истукана.

– Ты это слышала? – осевшим голосом заговорил отец.

– Что-то разбилось, – ответила я, едва преодолев ком в горле. – Это было стекло… В доме.

– Наверное, она разбила какую-нибудь банку. Это просто банка… – В его голосе было меньше веры, чем в моих надеждах на то, что это действительно могла быть просто банка. Мы наверняка оба понимали, что только что, где-то внутри дома, разбилось нечто большее, чем банальная банка. Что-то вроде окна…

– Бланш! – отец, смотря в распахнутую перед ним дверь, вскрикнул так, что я была уверена в том, что он видит её. Я бросилась к двери одновременно с ним, но из-за того, что он замешкался, чтобы подобрать лежащий на бетонном полу гвоздодёр, я достигла двери первой. И пожалела об этом. Потому что увидела, как мать падает посреди коридора из-за толчка в спину, нанесённого ей человеком, тем самым, которого прежде я знала под именем Эдмунд.

Я бросилась к ней, чтобы сбить с неё монстра голыми руками, но, пока я бежала, он успел вгрызться в её шею… Она так дико закричала… Так дико, что моё сердце едва не разорвалось в ту же секунду!!!

Пока я бежала, уроненный ею фонарик крутился на полу словно обезумевший волчок: его яркий свет выхватывал то разбитую банку варенья, превратившуюся в густую бордовую массу с кусками острого стекла, то заляпанные страшными пятнами стены, то фонтаном хлещущую из маминой шеи кровь. Всё происходило быстро, но одновременно будто бы в замедленной съёмке: секунды превратились в часы, часы в вечность, вечность в ничто…

Я с разбега врезалась ногой прямо в голову грызущего мою мать живьём чудовища. Когда он запрокидывался назад, я рассмотрела в его сжатых зубах окровавленный кусок плоти – он просто отодрал его от мамы. Она так страшно завопила, когда я врезалась в него ногой, что я сразу догадалась, что он оставит часть её в своих зубах, и теперь я видела эту часть…

– Мама!!!

У меня было пять, может быть десять секунд, чтобы успеть сделать хоть что-нибудь прежде, чем монстр вновь набросился бы на нас. И я сделала. Я упала перед матерью на колени и в свете вдруг замершего фонарика увидела огромное кровавое месиво на оголённом бледном плече матери. Вот всё, что я успела сделать.