Сталь и камень

Но я истосковался не только по еде. Этот голод без конца терзал меня, заставлял нервничать и переживать. Уже долгое время я не мог отделаться от ощущения неладного, чувствовал, будто мир уходит из-под ног, и я с трудом сохранял равновесие.

Мы сидели возле камина, шаткий корабль раскачивался в бурном море. Звук волн, разбивающихся о борт, успокаивал, даже гипнотизировал. Мы жевали черствый хлеб и помятые яблоки в мрачной тишине. Наш усталый разум поглотили мысли о том, что ждало впереди. Переживем ли мы следующий день? Или жестокий океан заберет наши жизни раньше, чем мы доберемся до цели? Пока что мы могли лишь наслаждаться мелкими радостями и молиться богам… бессердечным богам.

Тишина сгущалась, и наконец Элоиз едва слышно прошептала:

– Если бы я только знала, как мало провизии на этом корабле, – девушка вздохнула, – я бы поймала ту русалку в первую же минуту. – Она тихо хихикнула и откусила яблоко.

Мой взгляд медленно опустился на маленькую сумку на столе. Собравшись с духом, я нашарил дрожащими пальцами странный букет из светло-голубых полевых цветов. Сжал их, и меня охватило мрачное предчувствие. Красота этих цветов наполняла меня надеждой и ужасом одновременно.

– Думаешь, мы когда-нибудь доберемся до суши? – неожиданно спросила Элоиз, и улыбка исчезла с ее лица.

Я пожал плечами, не осмеливаясь заговорить. По правде сказать, я не знал. Мы плыли уже много дней, ветра и течение не хотели нести нас навстречу безопасности. Я никогда не ощущал себя настолько беспомощным.

Но Элоиз не закончила.

– Если мы доберемся до суши, что тогда? Ты действительно думаешь, все закончится хорошо? Что мы просто спасем Аврору и продолжим жить как ни в чем не бывало?

Я молча уставился на девушку и поджал губы. Мое сердце екнуло от ее слов. Наш общий страх и неуверенность тяжким грузом давили на меня. Мне хотелось успокоить Элоиз, сказать, что все будет в порядке, но я не мог подобрать слов, потому что сам себе не верил.

В действительности все изменилось. Мы больше не были прежними. Кораблекрушение отняло у нас нечто ценное, что мы не могли вернуть. Как бы мы ни старались, мы больше никогда не станем прежними. Будущее лишь еще больше изменит наши души.

Я надкусил черствый хлеб, безвкусный и неаппетитный. Зато он помог отвлечься от тревог посерьезнее. Мы были обречены бесцельно блуждать по миру, который больше не узнавали. Мы заблудились – и не только в море.

– Жаль, я не владею магией, – едва слышно пробормотала Элоиз. Я перевел взгляд с горсти полевых цветов в моей руке на девушку.

Она задумчиво посмотрела на горизонт.

– Я бы точно вытащила нас отсюда. Разве это не сделало бы меня чертовски идеальной? – продолжила Элоиз, не замечая моего взгляда. Она тоскливо вздохнула и откусила яблоко.

Я прищурился в знак предостережения.

– Нет. – Волна печали накрыла меня, словно лавина, разорвав сердце на кусочки. Мне хотелось сказать Элоиз, что она уже обладала особой магией. Магией, которой не было ни в одной волшебной палочке или книге заклинаний.

Она резко обернулась и нахмурилась.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты уже идеальна, – прошептал я, прижавшись к ее лицу лбом. – Нам не нужна магия. Она коварна и обманчива – это орудие разрушения.

Элоиз отстранилась и скривила губы, словно в сомнениях.

– Ты о фейри? – осторожно спросила она.

– Фейри, боги… они не спасут нас, – ответил я. – Мы сможем выкарабкаться из этого хаоса только благодаря своей смекалке и стойкости.

Секунду девушка молчала, а потом медленно кивнула, посмотрев мне в глаза.

– Ты прав. Мы и не через такое проходили, – решительно сказала она. – Мы справимся.

Казалось, Элоиз всегда знала, что сказать. Как поднять настроение даже в самой унылой ситуации.

Мои губы растянулись в легкой улыбке, несмотря на напряжение, сковавшее плечи.

– А как иначе. – Я подался вперед, взял ее руку и переплел пальцы. – Вместе мы пройдем сам Тартар.

Щеки Элоиз порозовели – наверное, от духоты в комнате. Ее рука выскользнула из моей, и сердце дрогнуло от желания притянуть ее обратно, вновь почувствовать ее тепло. Но я не стал этого делать. Внезапно меня осенило: в этой комнате было опаснее, чем в Подземном царстве.

На лице Элоиз мелькнула улыбка, и девушка отвернулась к окну. Она смотрела на мир со странной смесью печали и надежды в глазах.

Я открыл рот, чтобы позвать ее, но вместо имени вырвался сухой, натянутый хрип.

– Интересно. Эти русалки… – сказала Элоиз, сделав вид, что не слышала меня. – Какие они на вкус? Наверняка как рыба или курица.

– Элоиз. – Слово прозвучало резче, чем требовалось.

Она резко замолчала и вздохнула.

– Что? – хмуро спросила девушка.

– Ты сказала русалке, что я уже занят, – грубо сказал я, чувствуя, как бешено бьется сердце у меня в груди.

– Да. – Ее голос был ровным, но что-то в ее выражении убедило меня, что другого ответа не последует.

У меня скрутило желудок. В комнате сохранялась напряженная тишина, пока я наконец не озвучил вопрос, обжигавший меня изнутри:

– Кем?

Ресницы Элоиз задрожали, прежде чем она едва слышно ответила.