Сталинградский рубеж

Вопрос о перенесении командного пункта по-прежнему не поднимался. В Военном совете существовало единое мнение, что с этим следует повременить (как представлялось лично мне — во всяком случае, до прибытия на правый фланг свежей дивизии). Не было разных мнений также насчет того, что сейчас нельзя укреплять правый фланг за счет ослабления левого или центра: может быть, немцы только и ждали этого, чтобы начать концентрические удары.

— Не прозевайте подготовки противника к атакам на новых направлениях! повторял командарм начальнику разведотдела Герману.

Активнее вести разведку мы требовали от Родимцева, Батюка, Смехотворова.

Как уже было сказано, из включенной в армию дивизии Людникова в ночь на 16-е мог переправиться один стрелковый полк. Но давно на нашем КП не ждали подкрепления из-за Волги с таким напряженным нетерпением.

Спешно доукомплектованной дивизии не хватало оружия. Оно было где-то на подходе, однако до вечера поступить не могло. Чтобы снабдить всем положенным полк, который отправлялся в Сталинград первым, собирали винтовки и пулеметы в двух остальных.

Об этом рассказали командир переправившегося 650-го стрелкового полка майор Ф. И. Печенюк и прибывший с полком заместитель командира дивизии полковник И. И. Куров. Что касается самой переправы, то полку, учитывая обстановку на Волге, просто повезло. Все перевозившие его баржи, понтоны, катера дошли практически без повреждений. Потери полка составляли семь раненых, убитых не было.

Пока штаб дивизии находился еще на том берегу, полк Печенюка подчинили комдиву 37-й Жолудеву. Наши направленцы вывели его на позиции севернее завода «Баррикады». Это были уже не те позиции, куда мы рассчитывали поставить полк несколько часов назад, а более близкие к заводу: положение успело измениться не в нашу пользу. Скоро рассвело, и подкрепление, едва осмотревшись, вступило в бой.

Вспоминая дни октябрьского «генерального штурма», ветераны Сталинградской битвы обычно называют самым тяжелым из них первый. Что и говорить, в тот день гитлеровцы рассчитывали покончить с нами разом. Однако на третий день штурма, 16 октября, выстоять было не легче.

Противник потерял десятки танков и тысячи солдат, но еще отнюдь не выдохся. При этом он занимал позиции несравненно более выгодные, нежели двое суток назад. Прорвавшись к Волге в центре заводского района и отрезав от главных сил нашей армии Северную группу, гитлеровцы, видимо, считали, что теперь они ближе, чем когда-либо, к своей цели — овладению всем городом. У нас же за эти двое суток сил не прибавилось. Прибытие одного полка никак не могло компенсировать почти полное истощение двух дивизий, большие потери в других частях.

Словом, утром 16-го было так же трудно предсказать, чем кончится в Сталинграде день, как и утром 14-го. Ясным оставалось одно: отходить нельзя и некуда.

Хочется привести еще несколько строк из воспоминаний командира 308-й дивизии Л. Н. Гуртьева, на которые я уже ссылался. Будучи истинным военным, Леонтий Николаевич отличался сдержанностью, и от этого сказанное им приобретает еще большую силу. В его словах выражено, думается, то, что могли тогда сказать о себе все наши командиры, в том числе и я сам.

«В самые тяжелые минуты, когда казалось, что уже нет выхода, мы все брали свои автоматы и были наготове драться до конца. Ни у кого и в мыслях не было, что отсюда можно уйти. Если смотрели на Волгу, то только в ожидании оттуда пополнения, боеприпасов…»

В том, что 16 октября на центральном участке (так продолжали мы его называть и после рассечения армейской полосы надвое) в основном удалось удержать прежние позиции, сыграли немалую роль танкисты.

Все «танковые войска» армии состояли из прибывшей две недели назад бригады полковника Белого. Как я уже говорил, командование фронта разрешило использовать ее боевые машины лишь для ведения огня с места, с заранее подготовленных позиций. Мы иногда досадовали на эти ограничения, однако теперь пришло время их оценить: вряд ли без этого сохранилось бы достаточно танков, чтобы устроить засаду на пути вероятной и весьма опасной танковой атаки противника — со стороны захваченного им Тракторного в направлении завода «Баррикады».

Практически гитлеровцы могли двинуть здесь свои танки с севера на юг лишь по связывающему оба завода отрезку главной продольной магистрали города. С учетом этого были расставлены наши противотанковые батареи, выдвинуты группы бронебойщиков. Там же командарм решил врыть в землю по башни десять или двенадцать Т-34. Вайнруб и Белый присмотрели для них подходящую позицию в районе парка Скульптурный и Трамвайной улицы.

Все успели сделать вовремя. Машины тщательно замаскировали, и, как показало дальнейшее, об их присутствии тут немцы не догадались. И наши тридцатьчетверки, когда настал их час, смогли внезапно открыть по фашистским танкам кинжальный огонь с дистанции двести — сто метров.