Сталинградский рубеж

Я доложил о состоянии 95-й дивизии Горишного и 37-й гвардейской Жолудева. К исходу этого дня потери той и другой достигли 85 процентов личного состава, и дивизии из последних сил держали несплошную, очаговую оборону. Тем не менее с отводом их на переформирование — после того как они сегодня ночью передадут свои позиции частям Людникова, — очевидно, следовало повременить. Представлялось целесообразным, чтобы остатки двух дивизий заняли опорные пункты на территории завода. Генерал-полковник Еременко с этим согласился.

Особо шла речь о 308-й дивизии Гуртьева. Сражалась она доблестно, но остро нуждалась в пополнении. Подчиненные недавно Гуртьеву остатки 42-й и 92-й стрелковых бригад уже не приходилось принимать в расчет: согласно последнему донесению, в них осталось сорок два штыка…

На КП наконец вернулись Чуйков и Гуров, о которых я начинал всерьез беспокоиться. Разговор у карты продолжался. Пользуясь первой за долгое время личной встречей с командующим фронтом, наш командарм энергично доказывал, что армии нужно больше маршевого пополнения, больше снарядов. С боеприпасами для артиллерии нас стали здорово «прижимать», на что, очевидно, имелись серьезные причины, но от этого было не легче.

Еременко обещал добавить снарядов, дав, однако, понять, что особенно большой добавки пока не будет. Он сообщил, что 64-я армия на юге и Донской фронт на севере снова готовят контрудары, которые в ближайшие дни должны оттянуть часть навалившихся на нашу армию немецких войск.

Обсуждение положения и нужд армии не раз прерывалось срочными докладами, в том числе о ходе переправы частей 138-й дивизии. Переправа, несмотря на все усилия врага, пытавшегося ее сорвать, шла успешно.

В двенадцатом часу ночи в отсек командарма, где мы сидели, вошел высокий темнобровый полковник. Это был комдив 138-й Иван Ильич Людников. Выслушав его доклад о прибытии, командующий фронтом сказал, что задачу дивизии поставит генерал Чуйков, но важно усвоить главное — отступать здесь некуда, отступать нельзя.

— Это вам ясно? — спросил он.

— Ясно, — ответил Людников.

Частный боевой приказ, определявший ближайшую задачу дивизии, у нас был уже подготовлен. Чуйков кивнул мне, и я с разрешения командующего фронтом увел комдива к себе объяснять эту задачу и вводить его в обстановку.

Людников производил впечатление человека волевого, твердого. В кадрах Красной Армии он находился с гражданской войны, Великую Отечественную встретил, уже командуя дивизией. Иван Ильич имел тяжелое ранение, за участие в первом, прошлогоднем, освобождении Ростова был награжден орденом Красного Знамени.

На более обстоятельное знакомство времени, как обычно, не хватало. Согласно боевому приказу, который я вручил Людникову, полкам его дивизии (представители штарма уже выводили их в районы сосредоточения) к четырем ноль-ноль надлежало занять назначенные позиции.

— А свой командный пункт, — сказал я комдиву, когда были обговорены все прочие практические вопросы, — развертывайте тут, в этой штольне. Штаб армии пока потеснится, а через сутки мы отсюда уйдем, и вы останетесь полными хозяевами.

Перенести армейский КП южнее по берегу было уже решено. Командующий фронтом посоветовал не откладывать этого дальше следующей ночи.

К концу нашей недолгой беседы с Людниковым подоспел начальник штаба дивизии подполковник Василий Иванович Шуба. С командирами переправившихся этой ночью полков: 344-го стрелкового — полковником Д. А. Реутским (еще недавно он был преподавателем тактики на курсах «Выстрел», где в свое время довелось учиться и мне) и 768-го стрелкового — майором Г. М. Гунягой комдив познакомил меня заочно.

Остаток ночи прошел быстро. На КП по вызову командующего фронтом побывали командиры дивизий Горишный и Жолудев, которым до нашей штольни было недалеко (с Гуртьевым, Родимцевым и другими комдивами он говорил по телефону). С Жолудевым разговор затянулся: должно быть, Еременко хотел лучше представить, как было дело на Тракторном. Дивизия Жолудева завода не удержала, но там почти вся и полегла…

Незадолго до рассвета командующий фронтом отбыл из Сталинграда. Распрощался он с нами сердечно. Заверений и клятв не требовал. Что выстоять надо во что бы то ни стало, разумелось само собой.

* * *

«Вводом в бой 138-й стрелковой дивизии задержать дальнейшее продвижение противника на рубеже Волховстроевская, завод «Баррикады», парк Скульптурный…» — так формулировалось решение командарма на 17 октября, так виделась задача наступавшего дня. Короче говоря, надо было не дать гитлеровцам прорваться на обширную территорию второго из трех главных сталинградских заводов.

Однако стабилизировать фронт перед «Баррикадами» не удалось.