Старая тетрадь (СИ)

А это что? - открыла я тетрадь, исписанную детским почерком. -  Да это же мой дневник, который я вела в детстве! - обрадовалась я и, устроившись поудобнее, углубилась в чтение. Воспоминания тех дней накрыли меня и я перенеслась в далёкое прошлое.

* * *

Мама никогда не любила о себе рассказывать. Из тех коротких рассказов, которые мне запомнились, я только знаю, что она полная сирота. Выросла в приюте, потом детский дом, а после выпуска ей предоставили скромную комнатку в коммуналке на шесть семей. На работу устроиться тогда было очень сложно, и она перебивалась, в основном, случайными заработками. В привокзальном кафе, куда она по случаю устроилась уборщицей, мама мыла полы, убирала со столов, подрабатывала посудомойкой, но тех денег, что ей за это платили, маме едва хватало уплатить за квартиру и купить себе чего-нибудь покушать. Днём она подъедала в кафе, то, что оставалось после посетителей - иногда на столах оставались нетронутыми целые беляши, шашлыки или котлеты, а хлеба оставалось вообще – еж, не хочу, и мама забирала его с собой домой. Купит себе на ужин кефирчика да колбаски, - а хлеб уже есть.

На вокзале она познакомилась, с так называемыми «брокерами», которые стояли на привокзальной площади дни напролёт и предлагали приезжим недорогое жильё. Эти «брокеры» и мамину комнатку предлагали, не за бесплатно, конечно, половину нужно было им отдать, но «свежая копейка» у мамы всё-таки появилась. Помню, она рассказывала, что с первых заработанных денег купила себе, вошедшие тогда в моду нейлоновые колготки и пару трусов с кружевами. Но на «квартиросъёмщиках» много не заработаешь, их бывало не так уж и много, в лучшем случае два-три в неделю. В основном это были приезжие на рынок - заезжали на пару дней, чтобы что-нибудь продать, за день управлялись и уезжали, а после них нужно было всё выстирать и выгладить, чтобы следующие жильцы не жаловались. Пока комнату занимали приезжие, мама ночевала в кафе, в небольшом подсобном помещении. Переделав всю работу, она спала там, на небольшой кушеточке.

Так продолжалось несколько лет. Втянувшись в эту, непростую привокзальную жизнь, мама завела себе много подруг и друзей. Несмотря на её скромную одежду, мама всегда выглядела очень эффектно. Работая официанткой, она разносила пиво и закуски, и часто получала за это неплохие чаевые. Потихоньку жизнь у мамы стала налаживаться.

Однажды к маме обратился бригадир «брокеров», чтобы она приняла к себе на постой одного очень уважаемого человека. За жильё постоялец обещал хорошо заплатить, да и жить собирался не так, как все - день-другой, а несколько недель, а может быть даже и целый месяц.

- А «уважаемый человек» это кто - учёный? – с детской наивностью спросила я у мамы.

Когда-то я смотрела фильм об одном очень уважаемом учёном, с тех пор выражение «уважаемый человек» у меня ассоциировалось со словом «учёный».

- Ну, не совсем так, - подумав, ответила мама. - Он не то, чтобы учёный, но ОЧЕНЬ уважаемый человек.

- А кем он работал, - тоже бригадиром? – не отставала я.

- Да, он работал бригадиром, вернее начальником всех бригадиров, в одном очень закрытом учреждении.

- На военном заводе?

- Ну, что-то типа военного завода.

- А чем он занимался? 

- Ну… - задумалась мама, как бы мне подоходчивее объяснить профессию «уважаемого человека». - Он со своими товарищами выслеживал различных врагов нашей Социалистической Родины и отнимал у них похищенные у трудового народа деньги, драгоценности и важные Государственные документы.

- Он наверно был милиционер! – предположила я.

- Нет, не милиционер. Понимаешь Вика, они были очень засекреченные люди, их даже в милиции не знали.

- Разведчики?

- Э-э-э… да! - подумав, ответила мама. - Только, скорее, контрразведчики!

Читать и писать я научилась рано. В детском саду, куда меня отдала мама, у нас была прекрасная воспитательница Лариса Петровна, очень красивая молодая женщина. Нехватку общения с мамой она мне восполняла с лихвой, я к ней была очень привязана, любила её и не отходила ни на шаг. Лариса Петровна тоже меня очень любила и уделяла мне внимания больше чем остальным детям. По вечерам я часто с ней оставалась, пока мама не заберёт меня из садика. Детей уже всех давно забрали, а мы с ней сидели, ждали маму и читали книжки. Благодаря ей, в школу я пошла уже подготовленным, свободно читающим ребёнком.

В начальных классах у меня была очень хорошая учительница, Надежда Петровна. Это была уже пожилая женщина, лет сорока. Всему чему она нас учила, я хватала прямо на лету, всегда слушала её с открытым ртом. Мне было всё интересно, даже интересно было просто слушать её. Речь Надежды Петровны сильно отличалась от маминой. Мама так никогда не разговаривала, у неё был совсем другой язык, язык привокзальных торговок и «брокеров».