Старая тетрадь (СИ)

Надежда Петровна жила недалеко от школы и после уроков часто приглашала меня к себе домой. У неё была огромная библиотека, с сотнями разных книг в красивых переплётах, каждую из которых мне хотелось, хотя бы потрогать и Надежда Петровна разрешала мне посидеть и почитать их. Иногда я засиживалась у неё за книгами до самой ночи, читала всё подряд, но больше всего мне нравились книги о войне, о наших пограничниках и разведчиках. Позже Надежда Петровна стала мне разрешать брать книги с собой домой. До пятого класса, пока она у нас была учительницей, я уже прочла почти всю её библиотеку. Из прочитанных книг, я имела неплохое представление о разведчиках, и когда мама сказала, что тот дядя тоже был разведчиком, я понимающе кивнула ей:

- Да, мама, я знаю какая опасная у разведчиков работа. А как звали того дядю? Или у него было только «кодовое имя»?

- Вот именно, «кодовое имя»! - улыбнулась мама. - Его все звали  "Барсук".

- А почему Барсук? - удивлённо посмотрела я на маму.

- Не знаю, - пожала она плечами. - Может потому что на плече у него была татуировка симпатичной барсучьей мордочки.

- Ну, а что дальше было? - расспрашивала я её, сгорая от желания узнать как можно больше о таких «уважаемых людях», как контрразведчики.

- Ну, пожил он у меня недельки две, да и пошёл на очередное задание. Они собирались захватить вражеский броневик с очень важными документами, долго готовились к той операции и вот, как-то ночью, он ушёл на дело.

- А ты всё это время в кафе жила? - восхищённо посмотрела я на маму. - Ты сильная, я бы так не смогла!

- Почему в кафе? Я жила с ним в одной комнате, только за ширмочкой, – ответила мама и задумалась, вспоминая те дни, когда она прятала нашего разведчика, мужественно перенося все неудобства, ради благополучия и процветания нашей Родины.

- И что, - они захватили тот вражеский броневик?

- Да, доченька, захватили. И Родина его, как самого опытного контру, в смысле контрразведчика, забросила во вражеский тыл на целых пятнадцать лет. А он там так хорошо работал, что ему ещё десять лет добавили, чтобы он там, во вражеском тылу, как следует, внедрился. С тех пор от него, доченька, ни слуху, ни духу.

- Ну, это конечно! Разведчики бояться провалить своё задание, поэтому и не пишут никому писем. Но, хоть какая-то память у тебя о нём осталась, мама?

- Да, конечно! - рассмеялась мама. - Ещё и какая!

- А ты мне её покажешь, или это тоже большой секрет?

- Да какой там секрет! - нежно обняла меня мама. - Вон к зеркалу подойди и увидишь и память о нём, и его большой секрет.

Когда я узнала что мой папа разведчик и уже долгие годы живёт и работает в тылу врага, оторванный от Родины, я очень возгордилась своим происхождением. Если бы мои одноклассники об этом узнали, они бы умерли от зависти, но мама мне категорически, строго-настрого, запретила об этом кому-либо рассказывать.

- Доченька, у нас до сих пор дома хранятся кое-какие секретные документы, оставшиеся от твоего папы, и если враги об этом узнают, они придут и заберут всё, а папа просил сохранить их в целости и сохранности, пока не вернётся.

Но папа так и не вернулся. Может он и погиб там, в тылу врага. Я спрашивала маму, куда его хоть примерно забросили - в Азию, в Африку или в Америку, но она отвечала, что ничего об этом не знает, знает только, что там круглый год зима и очень холодно.

За теми документами к маме как-то пришли папины коллеги по работе, всё забрали и передали от него только небольшую весточку, в которой он писал, что у него всё хорошо и просил беречь сына. Папа даже не знал, кто у него родился, и мама передала ему во вражеский тыл шифровку, в которой писала, что у него родился не сын, а дочь, Вика. Уходя, папины коллеги оставили маме крупную денежную премию «За заслуги перед  Родиной», для воспитания дочери известного разведчика. Вот как Родина ценит своих героев! На ту премию мы с мамой прожили пять лет, ни в чём себе не отказывая, а когда деньги у нас стали уже заканчиваться, мама стала ездить на юг, на сезонные работы по уборке урожая.

Ездила она, как правило, в Сочи, там тепло и урожаи каждый год очень хорошие. Собирала она обычно, или, как она говорила, рубила, капусту. За капусту всегда хорошо платили, и заработанных за сезон денег нам хватало до следующего урожая. Сезонные работы маме шли на пользу. Ну, ещё бы, целыми днями на свежем воздухе! Она всегда возвращалась домой свежая и загорелая, выглядела просто красавицей! А какие у неё вещи стали появляться! Когда её не было дома, я частенько примеряла на себя её трусики, лифчики, колготки, блузочки и платья, и хотя они были большими на меня, я в них представляла себя взрослой и красивой, как мама. Когда колготки на ней протирались на заднем месте, я просила их не выбрасывать, а отдавать мне, отрезала от них «штанишки», вставляла резинку от трусов, обрамляла всё вокруг кружевами и у меня получались очень красивые чулки. Девчонки мне завидовали – ужас! Ни у кого тогда не было таких чулочков, как у меня.