Старший брат царя. Книга 2

Полчаса спустя Агния вызвала келарею и приказала ей потихоньку от других спрятать Таисию и вызвать Тихона. Еще до ночи Таисия в часовенке покаялась в своих прегрешениях. Она сказала, что сбежала из монастыря к любимому человеку. Теперь он умер, и ей осталась одна дорога — в монастырь. Кто был этот совратитель, ее не расспрашивали. Тут же в часовенке в присутствии игуменьи и келарей отец Тихон совершил обряд пострижения, с этого момента боярышня Таисия, она же княгиня, умерла! Зато родилась вторая Тавифа.

Она не отлучалась из покоев игуменьи, никому не показывалась. От матери Агнии узнала, как ее имя оберегала настоятельница, какой великий грех она взяла на свою душу! Потом было приказано инокине Тавифе, что нужно делать в ближайшие несколько дней. В то же время Агнии стало известно от Тихона, что митрополит благословил снять схиму и прислал для совершения этого таинства своих двух священников.

Когда эти священники пришли и сказали Агнии волю святейшего, она приняла известие с благоговением и попросила два дня, чтобы подготовить схимницу.

Таисия была готова на все, но выговорила условие — подругу и спутницу свою Настасью, вдовицу владимирского купца, принять в обитель белицей, а деда ее, Дорофея Сургунова, определить на пасеку. Настоятельница на радости ничему не возражала.

* * *

Настенька проводила Таисию до монастыря и осталась ждать у ворот. Время шло, а княгиня не возвращалась. Она не знала, что делать: и плакала, и привратницу просила узнать, что случилось с ее спутницей, но ответа никакого не получила. Уже хотела бежать к деду, как вдруг вышла старая монашка и спросила:

— Ты пришла со странницей?

— Я, матушка. Что с ней?

— Не бойся, сестричка, с ней все хорошо. Пойдем. Ты с дальней дороги, а у нас банька готова.

— Матушка, я тебя не знаю и идти с тобой боюсь. Где Таисия?

— Не шуми, сестричка. Я — келарея монастыря, мать Ираида. Меня бояться нечего, плохого тебе мы не хотим. Таисия просила за тебя настоятельницу. Пойдем.

Настенька пошла, но дорогой попросила:

— Матушка, мне бы увидеть Таисию.

— Увидишь обязательно, но не сегодня. Вот наша банька. Раздевайся, свои вещички в уголок брось.

Настенька начала раздеваться и невольно вскрикнула:

— Матушка! Это зипун Таисии!

— Ее, ее. Она тоже тут была. Ты помойся, а потом мы тебя в белицы посвятим.

На другой день белица Настенька проводила мать Ираиду к деду. Келарея сказала ему:

— Я не знаю и знать не хочу, кто ты. Завтра тебя проводят на пасеку, верстах в десяти она. В твоих интересах тихо пожить там. Потом, Бог даст, с внучкой видеться будешь.

В жизни Таисии одни тяжелые переживания сменялись другими. Не менее трудными были первые дни монашества. Агния спешила и не давала опомниться Таисии, ей предстояло побыть день-два схимницей. Сама игуменья привела ее в подвальную келью, в ту самую, куда Агния приводила Афанасия. Но кое-что тут изменилось. За окном не было травы, куста, стал виден маленький кусочек голубого неба. Перед киотом горела не одна, а три лампады. Гроб был сколочен из новых досок, резко пахнущих сосной. Старый выбросили, как только его жилицу потихоньку отнесли в больничные палаты. Все было вымыто и окурено благовониями. Новым был и аналой, стоящий около гроба, с горящей свечой в поставце.

От духоты и от того, что она увидела в келье, у Таисии закружилась голова, она отступила и прижалась спиной к стене. Их встретила мать Ираида с новой рясой, которую она развернула. Белые черепа, вышитые на ней, доконали Таисию, она опустилась на пол и завыла. Настоятельница и келарея бросились, подняли ее. Таисия стонала:

— Матушка, не могу!

— Сможешь! — В голосе настоятельницы послышалась угроза: — Благодари Бога, глупая, что не к палачам в руки попалась! Они бы тебя не в такую одежку одели б. Ты не думай, что все легковерные. Твоего брата государь сюда прислал.

- А почему?

- Ему стало известно, кто стал твоим полюбовником! О Господи! Не вводи ты меня во грех, Тавифа! — И строже приказала: — Одевайся. День-два тут полежишь да помолчишь. Времени будет много, Богу единому все грехи выложи, глядишь, простит.

Ираида попросила:

— Дозволь надеть прямо на рясу?

— Надевай. О мать Пресвятая Богородица, спаси и помилуй нас!

Таисию подсадили, и она почти замертво повалилась в гроб. Агния поправила на ней схиму, сеткой закрыла лицо и перекрестила. Таисия слабым голосом спросила:

— Матушка, а вдруг умру тут?!

— Нишкни, греховодница! На тебе схима! Не оскверняйся словом грешным! Не умрешь! Вон Тавифа до тебя без малого шесть годов пролежала! И за нее молись! Она тебя спасала, пока ты греховодничала.

А Таисия еще тише, со слезами:

— Матушка, я одна боюсь! Пришли Настеньку ко мне.

— Молчи, негодница! Еще слово скажешь, отволоку в подвал, вот те крест святой! С мышами и крысами, видать, посидеть хочешь. Это пострашнее гроба. Ори не ори, никто не услышит!