Старший брат царя. Книга 2

— Чего ты меня терзаешь, Аким? Ты же знаешь, что жениться мне нельзя. Вдруг государю донесут. Сейчас о моей матери знают, кроме нас с тобой, еще двое, а то и трое, да по скитам, по монастырям... А узнает что Иоанн Васильич, он не только меня, но и жену мою не помилует. Вдруг дети пойдут, их, малолеток, тоже не пожалеет. Видно, судьба у меня такая, нужно в сторонку отойти, в монастырь податься. Федор — достойный муж для Таисии. Дай Бог им счастья.

Аким, потупившись, долго молчал, потом неуверенно сказал:

— А может, гроза стороной пройдет? Зачем от своего счастья отказываться? Государь твою службу знает, никому не поверит.

— Нет, не минует. Ему что-то известно. Помнишь, перед отъездом из-под Казани ко мне тысячник приходил? Дарственные деньги принес. А я его спросил: почему из всей тысячи только мою сотню на стены послали? Он ответил, что, мол, боярин перепутал: утром перед началом дела пришел и сказал, что государь приказал сотню Монастырского в самое гиблое место послать. А теперь, вишь, самые высокие наградные и сотнику и стрельцам. Ну а я мыслю так: не ошибся боярин. Государю что-то известно стало, вот он и решил избавиться от меня. Я тогда сразу почувствовал, когда у него был и про убийство Михаила говорил. Вот так-то, отец.

— Ой, Юр Василич, боюсь, что ты возомнил. И опять же, девку молчанием обижать нельзя. Нужно объяснить как-то.

— Правду говорить нельзя, а кривить душой не могу. Скажи: ухожу в монастырь.

— Да ты что?! Впрямь думаешь о монастыре?!

— Думаю. Другого выхода не вижу. Надену монашью рясу, а то и схиму, и все мирское отойдет, и гнев царя не устрашит меня. Так думаю: рука окрепла, перебелю сказание о Туле и поеду к царю просить разрешение вернуться в монастырь. Поверь мне, это лучше, чем жить и дрожать за себя, жену и детей. А ты не печалься сверх меры, по-другому все сложится... Коня Лебедя подари ей, память обо мне хоть какая ни на есть...

11

В тонинском дворце привратник узнал Акима и пропустил на двор. Он же разыскал дворецкого и попросил доложить боярину. Тот горестно покачал головой:

— Болен боярин Прокофий, никого не принимают. А боярин Афанасий из-под Казани не вернулся пока. Управляет всем барыня Мария.

Аким не предполагал встречаться с ней, но делать было нечего, и он махнул рукой:

— А, была не была, доложи: стрелец Аким от сотника Монастырского по делу.

Ждать пришлось долго. Аким бродил по двору в надежде увидеть Таисию или кого из знакомых девок, но тщетно. И вдруг столкнулся с Малайкой, ее казачком. Аким к нему, как к родному:

— Здравствуешь, Малайка! Прости, бога ради, христианского имени твоего не знаю.

— Не знаешь, и ладно. Чего обрадовался?

— Малайка, дорогой! Вот тебе грош. Скажи боярышне: на дворе, мол, Аким. Повидать хочет.

— Под батоги меня подводишь, стрелец! У нас теперь строго. А за грош благодарствую.

Аким рассердился:

— Так грош-то верни. — Но Малайки и след простыл.Тут крикнул дворецкий и проводил его во дворец. Мария стояла посреди горницы в розовом летнике, высоко подняв голову в расшитом кокошнике, презрительно рассматривая стрельца. Позади ее стоял Малайка. Аким снял шапку и низко поклонился. Мария резко спросила:

— Что нужно?

— Сотник Юрий Васильевич желает тебе много лет здравствовать, барыня... — начал Аким, но та прервала его:

— Не ври, стрелец! Он не знал, что со мной говорить будешь.

Аким будто ничего не слышал:

— ...А также желает боярину Прокофию скорого выздоровления и всем благополучия в жизни...

— За этим и приехал? — усмехнулась Мария.

— Так уж издревле повелось, начинать со здравицы, барыня. А дело у нас такое. Государь подарил сотнику коня Лебедя. Так вот...

Мария, не дослушав, обратилась к дворецкому:

— Отдай ему коня и чтоб убирался! — Повернулась и хотела уйти.

— Так вот, — повысил голос Аким. — Сотник Юрий Васильевич кланяется и просит боярышню Таисию принять Лебедя в подарок.

— Боярышня Таисия подарки от стрельцов не берет! — Барыня остановилась и грозно взглянула на дворецкого: — Коня отдать немедля! А ежели кто пустит еще стрельца во двор, плетьми накажи!

Аким запротивился:

— Одного коня не возьму. Государь подарил со сбруей дорогой.

— Сбрую отдать! И чтоб духа его тут не было. Да смотри, чтоб ни с кем не встречался. Понял? — И ушла.

Аким недоуменно смотрел ей вслед: откуда такая злоба у бабы... Дворецкий тронул его за рукав:

— Вот такие дела! Пошли, стрелец.

Аким взмолился:

— Мне бы боярина повидать или боярышню!

— Все, стрелец. Дальше конюшни тебе хода не будет. Пойдем, а то и мне попадет.

Аким в конюшню не пошел, стоял на дворе и смотрел на окна дворца: не будет ли какого знака. Дворец будто вымер. Дворня и та куда-то разбежалась. Аким готов был совершить какой-нибудь отчаянный поступок, но в голову ничего путного не приходило. А Лебедя уже вывели заседланного. Конь понуро брел к воротам, будто понимая, что его лишают хозяйки. И вдруг из дворца выскочила простоволосая девка и заверещала на весь двор: