Старушка на курьих ножках

По прибытии разместили Бруно в одной из спален для гостей. Просили не задерживаться к ужину. Он распахнул окно своей комнаты, оно выходило к лесу. Бруно высунулся из него наполовину, жадно втянул пьянящий воздух ночи, послушал лес, луга. Лунный свет, мягкий, деликатный, колдовской, наполнял пространство, разливался в воздухе, стелился по реке, оврагу, проникал в лесную чащу. Луна безмолвным дирижёром правила бал! Бруно Дюпре улыбался блаженной безотчетной улыбкой. Он осознал, что и лес, и речка, и луна и сам он, Бруно Дюпре, существуют! Он вдруг осознал себя по-настоящему…живым, наполненным! Это осознание ошеломило его! Бесконечный, невероятный день! Ему даже было немного жаль его отпускать. Он прокрутил в голове немыслимую череду событий, улыбнулся. Мысли раз за разом возвращали его к темноволосой женщине. Вот она окинула его зеленым взглядом, вот улыбнулась, что-то сказала. Он решил для себя, что бы ни произошло, что бы ни придумала старушенция, чем бы ни ответил ей дед, он будет на стороне Барбары. Он сделает все, о чем бы она его ни попросила. Он сам удивился своим мыслям. Нет, никогда раньше Бруно Дюпре, успешный бизнесмен, умный, расчетливый малый не мог похвастать подобной…пылкостью. Он умело добивался желаемого, манипулировал людьми, событиями, обстоятельствами, с ловкостью шахматиста он продумывал шаги наперед. Его уважали, боялись, ненавидели, он же правил своим королевством холодной бесстрастной рукой. Теперь, стоя у окна старого дома в богом забытой российской глуши, в потоке фантастического лунного света он не принадлежал больше себе одному. Она будто стала его частью.

Ужинали поздно. В парадной столовой при свечах. Свечи придавали обстановке приватности, бросали таинственные трепещущие тени на все вокруг, делая комнату живым участником событий. Бруно рассматривал портреты самых ярких представителей рода Красовских, развешанные вдоль стен. Солидные, тщеславные, молодые, старые, худые, толстые, красивые, величавые....поразительно! – в жилах всех этих таких разных, живших в разные эпохи, людей текла одна кровь!

–Вам посветить, Холмс? – Катерина собирала посуду.

Бабка проследила за гостем, подпрыгнула на стуле, слабо ойкнула, но было поздно…

Напротив портрета одной красивой дамы с кокетливой улыбкой Бруно замер. На груди ее красовалось колье работы фирмы Болин и Ян. Два ряда мелкой бриллиантовой россыпи и крупный розовой камень редкой красоты огранки. Пазлы сошлись. Бруно принялся хохотать. Мысли в голове лихорадочно заплясали, взвились и вдруг очень четко улеглись по полкам, стало легко, понятно, как он привык. Ему даже показалось, что вся картина осветилась ровным сияющим светом, как, говорят, бывает с иконами, а дама на портрете подмигнула ему.

Луиза смотрела на него, губы поджаты в нитку. Да, не учла.

Гость продолжал хохотать.

–Как вы там говорите? Карл у Клары украл кораллы? – Сквозь смех пытался выговорить он.

Когда он немного пришел в себя, сел напротив бабки, ногу положил на ногу – чувствовал себя победителем.

«Позер», Варвара фыркнула. Она пока ничего не понимала. Катька смотрела на него вытаращенными глазами, как на сумасшедшего. Но ей понравилось, как он смеялся. Смех был искренний, живой, заразительный, а она такое ценила.

–Итак, мадам Луиз. Если я в чем-то окажусь не прав, поправьте меня. – Он приложил руку к груди. В этом доме ему вообще все время хотелось делать какие-то глупости, щелкать каблуками, расшаркиваться перед бабкой…Портал работал вовсю, набирал мощь, затягивал Бруно в забавный машкерад.

– Вы – Луиза Вацлавна…– он откручивал в голове родословную семьи.

–Ого! Ба, ты разоблачена! Пора легализоваться! – Варвара приложила ладонь ко рту.

–Это и так известно, месье! – Катерине хотелось поскорее узнать, в чем смысл, и, возможно, тоже посмеяться.

–…Красовская в девичестве, не так ли? – продолжил Дюпре. – По стечению обстоятельств Ваш отец родился в России накануне революции, в то время как прадед Ваш, князь Красовский, переехал с женой и младшей дочерью в Париж. Туда же переехало все состояние семьи. Вскоре после переезда дочь князя Красовского вышла замуж за французского аристократа Марселя Лурье, родила от него сына Филиппа, Вашего кузена.

Варвара и Екатерина подошли к портрету, рассматривали его.

–Как Вы это поняли, Холмс, черт Вас побери? – Катерина подняла свечу, осветила даму. Дама улыбалась.

–Это дело на одну трубку, Ватсон! Фамильное сходство! Охо-хо-хо! – Отвечала ей Варвара. Подруги говорили басом, надували щеки, веселились.

–Не слишком ли много догадок, месье? – Обратилась Варвара к Бруно. Со своего места он любовался ею. Его глаза блестели.

–Ни одной! Сплошные факты, мадмуазель. Я узнал это колье. Теперь оно фактически принадлежит мне. – Он улыбнулся, посмотрел на бабку. -Принадлежало…До недавнего времени. Но оно из коллекции Филиппа Лурье, ему досталось по наследству. Несколько лет назад я возглавил его фирму. Боюсь, скоро оно начнет мне сниться, – пробормотал Бруно.

–Ииии, – торопила Катерина, все еще ничего не понимая.