Старушки подружки

Ася пошла умылась. Снова вернулась к зеркалу. Нет, пятно не исчезло. Значит, с этим пятном сейчас придется жить. И на носу появились какие-то красноватые отметины. Как будто кончик носа кто-то покусал. Какое-то насекомое, что ли… Или внутренности у неё плохо работают. Хотя на желудок она никогда не жаловалась. И есть она всегда хочет с самого детства. С самого детства любит уху из свежей рыбы. И куриный бульон с зелёным луком тоже любит. И пельмени с мясом. Всё любит, что сейчас задешево не купишь.

И для чего это она к зеркалу подошла? Для чего себя разглядывает? Ах, да, она же влюбилась. Это она для Павла Борисовича к зеркалу подошла и разглядывает себя. Она хочет ему понравиться… Или не хочет? Тогда зачем Софье Михайловне позвонила? Вот и пойди сейчас разберись, что с ней такое творится. Того и гляди начнет стихи писать, как Софья. Хотя Софья-то помоложе будет. У неё с этим делом попроще. У неё, наверное, и платья красивые есть, и новая шляпа, а у Аси ничего нового и модного нет. Одну новую кофту салатного цвета с синими цветочками купила себе и та вытянулась после стирки. Вот как не везет. Эх!

И Павел Борисович на неё внимания не обращает… И не обратит никогда. Сейчас ведь все старики берут себе в жены женщин молодых. Лет на двадцать моложе. Мода такая. Сами чуть дышат, едва передвигаются, шепеляво говорят, а жену им надо иметь молодую и красивую. А для чего спрашивается? Чтобы ухаживала за ним? Чтобы обстирывала его, обихаживала, кормила? Ася хотела додумать начатую мысль до конца, но тут ей позвонила Софья.

– Ну что, решилась? – спросила она сходу.

– На что решиться должна я? – растерялась Ася.

– Познакомиться с этим, как его там? Павлом Борисовичем, что ли.

– Зачем? – ляпнула Ася.

– Как зачем? Чтобы зря не страдать.

– А я и не страдаю. Что мне… Я не страдаю вовсе.

Ася громко хмыкнула и попыталась устроить на место седую прядь, спадающую на глаза.

– Ты в окно посмотри.

– Для чего?

– Он на улице или нет? Этот твой… Если прогуливается где, я приеду и с ним поговорю.

Ася нехотя подошла к окну. Посмотрела во двор.

– На детской площадке сидит. С малышами беседует.

– С малышами! Значит, он человек хороший… Я сейчас приеду. Все проблемы решу, – и Софья Михайловна положила трубку.

После этого Асю охватило волнение. Ей даже захотелось куда-нибудь спрятаться, чтобы этого всего не знать и не видеть. Ну как это можно к незнакомому человеку на улице подойти и начать такой особенный разговор ни с того ни с сего. Он же может подумать о ней плохо. И одета она не так чтобы здорово, и выглядит немолодо. Возле глаз морщинки заметно… Нет, лучше ей никуда не соваться, никуда не ходить. Лучше ей дома сидеть. Или взять вот сейчас и исчезнуть из дома. Пройти мимо Павла Борисовича и шмыгнуть за угол…

Хотя, шмыгнет-то шмыгнет, только что потом Софье Михайловне скажет, как свой поступок объяснит? Испугалась… Опять её заколотило. Нет, пожалуй, это тоже нехорошо. Это слабость, это малодушие. А как с малодушием бороться? Как?

И тут Ася вспомнила о флаконе с каплями Морозова, которые иногда пила перед сном. Побежала на кухню, открыла шкаф. Вот она её смелость, вот она её решительность стоит в уголке. Сейчас выпьет залпом всё, что осталось и совсем перестанет волноваться. Только по утрам она никогда раньше капель не пила.

Ася выплеснула в стакан остатки капель, развела водой, выпила и сразу почувствовала прилив смелости. Прямо так и зажгло в животе от этого прилива.

А что собственно такого страшного с ней может произойти? Ну, поговорят они с Павлом Борисовичем о том, о сем. Ну, посидят они немного на лавке. И что? Ничего тут страшного нет, ничего необычного. Мало ли стариков по лавками сидят, когда на улице тепло. Кто они такие, о чем говорят, это со стороны не определишь. Может, они о погоде беседуют, о детях говорит.

И в это время в коридоре звонок зазвенел. Ася от неожиданности даже вздрогнула. Это Софью Михайловна примчалась. Она уже тут, уже припалила. Надо же, как быстро. Когда нужно спешить – вечно Софья опаздывает, а тут прилетела как бешеная. Сейчас начнет над ней издеваться. Начнет делать губы коромыслом. Учить. Как будто Ася сама ничего не понимает. И зачем только она связалась с этой профессоршей.

Звонок прозвенел вторично. Ася шла к двери, а звонок всё звенел.

– Ты уже собралась? – спросила Софья вместо приветствия, как только перешагнула за порог.

– А чего собираться-то мне. Я всегда готова, – едва ворочая языком, ответила Ася.

– Ты чего это? Почему от тебя корвалолом так разит? – удивилась Софья.

– Откуда ты взяла?

– И язык у тебя заплетается.

– Не может быть, – стала отрицать Ася, выкатывая от усердия глаза. – Я ничего не пила.

– А вчера?

– И вчера не пила.

– Значит ты заболела, – отрезала Софья.

– Не пила я и не заболела, – снова стала отрицать Ася, придерживаясь рукой за дверной косяк. – Правду говорю.

– Это для смелости, да? – спросила Софья. – Для смелости?

– Нет, – моталка головой Ася.

– Это потому что ты стесняешься его, да?

– Нет.

– Потому что влюбилась.

– Не-а.