Читаем Старые долги полностью

Надменным жестом раздвинув толпу, он отправился разыскивать Юрчикова, чтобы подбодрить его, и, разыскав, быстро ввергнул в нервное и подавленное состояние: он передал ему содержание своего разговора с Соловьевым, но умолчал, разумеется, о своих последних напутственных словах ему. Оставив Юрчикова в таком состоянии, Иннокентий пошел по отделам, везде говорил гадости, ко всем придирался, так что все ополчились на него и изгнали во двор, как стая мелких птах изгоняет со своей территории зловредную ворону. Здесь, на скамейке в скверике, с весны до осени в обиходе именуемом «филиалом», но сейчас почему-то пустынном, Иннокентий мог спокойно, не дергая себя и других, ждать возвращения Василия Васильевича. Но какое уж там спокойствие!

Он сознавал, что в последнюю минуту предал Геннадия, и не мог понять, как это произошло. Только что он старательно защищал интересы Юрчикова, а вернее, свои принципы, только что чувствовал себя благородным борцом… Он сам произнес в свое время немало горьких слов в адрес Соловьева, поступившего с ним в давние студенческие годы так, что до сих пор больно было вспоминать. И вдруг такая оплошность…

Копаться в собственной грешной душе — занятие скверное, тем более если на ум идут аналогии совсем уж грязные. Большинство, без сомнения, просто отмахнулось бы от них, занявшись делами насущными — лучшим средством от душевной дискомфортности. К чести Иннокентия Павловича, он еще долго сидел в скверике и страдал, ощущая свое нравственное несовершенство и даже в порыве самообличения сравнивая себя в этом плане с Соловьевым, что, разумеется, было уже слишком.

Бесконечно эти страдания продолжаться не могли, и мало-помалу Иннокентий Павлович принялся наводить порядок в своей измученной душе.

Во-первых, можно было не оправдать, но хотя бы объяснить свою безнравственную слабость, вернувшись к любимой мысли о предках и потомках, между которыми он, Иннокентий Билибин, необходимое звено; в данном случае, по-видимому, сказали свое слово предки, которые, как известно, жили в трудных исторических условиях, отрицательно влиявших на их нравственность. Во-вторых, основная вина лежала все-таки не на Билибине, а на Соловьеве, который вынудил его проявить постыдную слабость. В-третьих, о Билибине можно было бы подумать дурно, если не знать, что он защищал интересы науки. И наконец, главное, кто мог бы подумать дурно? Не Соловьев же! А вокруг никого не было!

Неизвестно, чем бы кончилась эта история, если бы Юрчиков, оставленный на произвол судьбы в институтской библиотеке, не осознал вдруг, что надо бороться за дело, не рассчитывая на других. Как тогда, когда на таежной реке их плот понесло на камни и вся шарага попрыгала в воду… Он всегда был человеком решительным и только в последнее время растерялся…

Геннадий сорвал трубку с телефонного аппарата, как в поезде рвут ручку стоп-крана:

— Олег Ксенофонтович? Соловьев у вас? Я прошу без меня никаких решений не принимать. Слышите? Сейчас приеду.

Отдав распоряжение своему начальнику, Юрчиков вышел из института на улицу, молча миновав Иннокентия Павловича. Здесь он загородил дорогу первой же попавшейся машине, и шофер почему-то не выругался, а распахнул перед ним дверцу.

XVI

То, что произошло в институте три дня назад, было известно лишь четверым. А Старик уже прикатил в Ярцевск. Оперативность его была тем более поразительной, что за это время никто из четверых не вступал с ним в контакт.

Молодцевато откинувшись, Старик бойко постукивал каблуками по коридору, подчеркнуто уступая дорогу молоденьким лаборанткам, спешившим на обед, и бросая вызывающие взгляды на их спутников. Этих он, наоборот, выставив сухой локоток, старался задеть. Но только крайние эгоцентристы, с неохотой уступающие дорогу даже автобусам, не спешили сейчас податься в сторону: Старика узнавали сразу, хотя многие видели его впервые.

В последние годы Старик выезжал редко, каждая поездка становилась событием не только для окружающих, но и для него самого. Он мог бы, конечно, и не ездить в Ярцевск, вызвать к себе Соловьева и Билибина (Юрчиков пока был для него фигурой бесплотной), чтобы разобраться в их фантазиях. Однако у Старика сразу возникло предчувствие большой удачи; фантазия, которую можно просчитать, убедительней любой реальности.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Психиатрию - народу! Доктору - коньяк!
Психиатрию - народу! Доктору - коньяк!

От издателей: популярное пособие, в доступной, неформальной и очень смешной форме знакомящее читателя с миром психиатрии. Прочитав его, вы с легкостью сможете отличить депрессию от паранойи и с первого взгляда поставите точный диагноз скандальным соседям, назойливым коллегам и доставучему начальству!От автора: ни в коем случае не открывайте и, ради всего святого, не читайте эту книгу, если вы:а) решили серьезно изучать психологию и психиатрию. Еще, чего доброго, обманетесь в ожиданиях, будете неприлично ржать, слегка похрюкивая, — что подумают окружающие?б) привыкли, что фундаментальные дисциплины должны преподаваться скучными дядьками и тетками. И нафига, спрашивается, рвать себе шаблон?в) настолько суровы, что не улыбаетесь себе в зеркало. Вас просто порвет на части, как хомячка от капли никотина.Любая наука интересна и увлекательна, постигается влет и на одном дыхании, когда счастливый случай сводит вместе хорошего рассказчика и увлеченного слушателя. Не верите? Тогда откройте и читайте!

Максим Иванович Малявин , Максим Малявин

Проза / Юмористическая проза / Современная проза
The Мечты. Бес и ребро
The Мечты. Бес и ребро

Однажды мы перестаем мечтать.В какой-то момент мы утрачиваем то, что прежде помогало жить с верой в лучшее. Или в Деда Мороза. И тогда забываем свои крылья в самых темных углах нашей души. Или того, что от нее осталось.Одни из нас становятся стариками, скептично глядящими на мир. Других навсегда меняет приобретенный опыт, превращая в прагматиков. Третьи – боятся снова рискнуть и обжечься, ведь нет ничего страшнее разбитой мечты.Стефания Адамова все осколки своих былых грез тщательно смела на совок и выбросила в мусорное ведро, опасаясь пораниться сильнее, чем уже успела. А после решила, что мечты больше не входят в ее приоритеты, в которых отныне значатся карьера, достаток и развлечения.Но что делать, если Мечта сама появляется в твоей жизни и ей плевать на любые решения?

Марина Светлая

Современные любовные романы / Юмор / Юмористическая проза / Романы