Старый шут закон

Хейла была никудышная хозяйка и даже похвалялась этим; аккуратистка Лидия не выносила беспорядка, но с утра у нее минуты свободной не было. За две монетки по десять центов Эстер и Милти вымыли после ужина посуду, но, поскольку о пролитом молоке и крошках хлеба уговору не было, им и в голову не пришло вытереть со стола.

Грязный стол — это уж слишком. Лидия вылезла из кресла, и, расхаживая по комнате в одних чулках, принялась убирать накиданные вещи, вытирать пыль, взбивать подушки, и при этом мысленно продолжала прерванную исповедь.

…так вот, Хейла, есть у нас в Реате один тип, зовут его Ли Эстабрук… в ту пору он был еще мальчишкой, чуть постарше меня. Девчонки в школе считали его красавчиком получше Валентино — все, кроме меня. Так надо же — именно мне он и признался в любви, и сказал это так, что у меня мурашки по коже забегали. Я, по правде говоря, была дурнушкой, да к тому же бедной… а такой девушке всегда нужно, чтобы кто-то обратил на нее внимание, особенно если она уже налилась, точно яблочко, и на вид старше и взрослее, чем на самом деле. Да она любому будет рада, даже последнему мерзавцу… а он мерзавцем и был, да только я тогда этого не понимала. Я его иногда страх как боялась, но вообще-то он умел сделать так, что я чувствовала себя, словно королева, и будто он — мой рыцарь и лежит в пыли у моих ног. Мне нравилось, что он был не из тех, кто чуть что — дают рукам волю; скорее можно было подумать, будто он ждет, пока девушка сама его обнимет. Таких девушек у нас было сколько хочешь. Хорош он был собой — просто загляденье, лицо тонкое, пальцы узкие, длинные. А какой нежный! Но было в нем что-то скользкое, да он и сам говорил, что, кроме любви ко мне, ничего в нем стоящего нет и лучше бы ему со мной расстаться, да только не хватает сил, потому что он слаб и испорчен…

Раздался телефонный звонок. Это был Лесли. Приняв Лидию за Хейлу, он спросил, можно ли ему прийти.

— Я сейчас позову ее, — торопливо, пока он по ошибке не сказал чего-нибудь интимного, прервала его Лидия. Но и Лесли не растерялся и быстро проговорил:

— Передайте ей, у меня есть новости… насчет того, что было на собрании.

— А вот и Хейла, — сказала Лидия.

Что ж, если придет Лесли, она не будет им мешать и отправится спать. Поздно уже, а завтра куча дел — ей предстоит выступать в рабочих организациях шести штатов, и надо составить маршрут. Все же в глубине души она надеялась, что Лесли не придет. Если Хейла готова слушать, она бы с радостью посидела с ней еще часок.

…даже теперь, когда я уже столько лет замужем за Майком, он не оставляет меня в покое. При каждом удобном случае старается намекнуть, что это из-за меня он сгубил свою жизнь и, мол, только моя любовь может его спасти. И весь ужас в том, что я боюсь не совладать с искушением. Так боюсь, что аж во рту пересыхает и всю трясет от злости, готова что угодно с ним сделать — прямо вот убила бы и на мелкие кусочки разорвала… Даже говорить с ним нормально не могу… до смерти трушу, а чего трушу — и сама не знаю… говорят вот про наваждение… может, это оно самое и есть? Клянусь, ни капельки его не люблю и никогда не любила. Правда, вначале он казался… эх, нехорошо такие вещи про Майка за глаза говорить, ну да ладно… он казался мне более интересным, чем Майк, понимаешь, — не таким робким. А больше ничего — ни вот столечко не было, да и нравился он мне только вначале… я еще в школе была… а потом я полюбила Майка, мне даже по душе стало, что он такой тихий и робкий… и до сих пор его люблю — чем дальше, тем больше. Так в чем же дело, Хейла? Рехнулась я, что ли?..

На том обычно все ее попытки разобраться в себе и кончались. Но сегодня она не остановится на полпути. Хейла ей поможет. Сегодня или никогда — так больше жить нельзя.

Хейла вполголоса разговаривала по телефону, тихо посмеиваясь. Лидия снова мысленно вернулась к тому, с чего тогда все началось… Ли первым разглядел в длинноногой неумытой девчонке ту, какой она была на самом деле, первым объявил ее красавицей. Это была неправда, но, может, оттого-то она и пришла в такой восторг и одновременно, не зная почему, почувствовала себя замаранной. Поначалу она даже подумала, а не морочит ли он ей голову, может, хочет просто охмурить, воспользоваться ее невинностью. Но она ошибалась. Он и не покушался. И тогда, и потом, когда она уже твердо выбрала Майка, Ли ограничивался любовными песнопениями.

Уж не добивался ли он, чтобы она сделала первый шаг? Чтобы в случае чего можно было свалить всю вину на нее. Нет, не то. Ли никогда не боялся прослыть развратником, скорее даже хвастал своими подвигами…