Старый шут закон

— Спасибо, товарищи. Если бы вы только знали, как дорого мне ваше доверие. — Он все еще смотрел на Конни, и она почувствовала, что щекам ее становится жарко. Наконец Хэм отвел от нее глаза. — А теперь о главном. Наша группа хоть временный орган, но очень важный, это все должны понять. Сейчас, товарищи, вы возглавляете партию коммунистов в Реате и будете возглавлять так долго, как потребуется, в труднейших обстоятельствах, каких раньше мы, возможно, и представить себе не могли. Из восьмидесяти с лишним человек нас осталось всего десять или двенадцать, да и то кто здесь, а кто до сих пор в больнице. Я называю цифры приблизительно, потому что все списки уничтожены. Так вот, людей у нас стало меньше, а дел-то — больше. Во много раз больше. Почти сорок семей лишились кормильцев, в десяти из них мать находится под домашним арестом, и с минуты на минуту этих женщин могут бросить в тюрьму, тогда дети останутся совсем одни. Надо их и накормить, и присмотреть за ними, выкупить паек, сходить за лекарством, принести уголь, постирать пеленки, словом, работы — непочатый край. А как только мы наведем порядок, эти сволочи, скорее всего, опять устроят погром — ведь пистолета-то, который был у Фоунера, они не нашли, да и вообще никакого оружия не нашли, так что поиски они будут продолжать, ну и, значит, жди новых налетов и арестов, а нам соответственно — новых дел. Но это не все. Это только начало.

Мы должны подготовить свидетелей от нашей стороны, выяснить, кто продался и собирается сотрудничать с обвинением, ну и так далее. Не надо забывать и о конференции безработных в Идальго — всего и не перечислишь. — Он поглядел на Марту и улыбнулся: — Вы, кажется, приуныли, товарищ Марта? Да в сравнении с тем, что вам приходится делать каждый божий день дома, где у вас пятеро детей и девятнадцать внуков, это сущие пустяки! Вы просто барыней себя почувствуете.

Viejita[112]

польщенно хихикнула.

— Через неделю у меня еще один внук прибавится, будет двадцать, — с гордостью сообщила она.

В комнате было полутемно, они зажгли только одну свечу. Вдруг сквозь оконные занавески в комнату ворвался яркий луч света, в ту же минуту распахнулась дверь и Соня Старова и Лолита Хуарес закричали, перебивая друг друга, что из города едет грузовик.

Нативидад зашикала на девочек, вытолкала их на крыльцо, села с ними, и они втроем стали достраивать домик. А в комнате Елена подбрасывала чурки в печь, Марта заваривала чай, Альтаграсия чинила детскую рубашку, а Хэм стоял у кухонной двери, готовясь бежать к речушке, прыгнуть с высокого берега вниз и там спрятаться. Конни, смяв свой клочок бумаги, сунула его в рот, решив проглотить, если понадобится, и принялась перекладывать на блюде высохшее печенье. Машина остановилась перед домом. Все замерли. Голос водителя оглушил их даже через стены:

— Эй, девочка, где тут живет Рамон Арсе?

Альтаграсия вздрогнула. Конни предостерегающе схватила ее за руку. Альтаграсия так извелась от тревоги за жизнь мужа, который где-то прятался от полиции, что едва помнила, как зовут ее собственных детей. С того дня, как к ней пришел Бэрнс Боллинг с рубашкой и ремнем Рамона, она все время ждала сообщения о его смерти.

— Quien sabe[113]

, senor, — услышали они нежный, совсем еще детский голосок Нативидад, и Конни представила себе, как девочка пожимает плечами. — Я не знаю. — Она старалась говорить с мексиканским акцентом. — Может, там? Спросите лучше кого-нибудь другого.

Бандиты, как всегда, принялись заигрывать с красивой девочкой, назначали ей свидание, потом машина, взревев мотором, уехала. Альтаграсия задами понеслась к дому, чтобы успеть увести детей до полиции. Бедняжка, эти гады обыскивали ее жилище чуть не каждый день, считая, что рано или поздно Рамон должен вернуться. Несколько дней она прожила с детишками в пустующем доме Джона Домбровски, а сегодня утром решила, что уже можно переселиться обратно. И вот пожалуйста… Конни вздохнула. Господи, да будет ли конец?

— Ну что же, товарищи, продолжаем. — Женщины перестали шептаться. Хэм позвал в комнату Нативидад. — Теперь мы часто будем встречаться в такой обстановке, надо привыкать, и неожиданный уход товарища не должен расстраивать собрание. А сейчас товарищ Конни расскажет, какие нам следует создать комиссии и кого в них назначить.

Конни вытащила изо рта скомканный клочок бумаги.

— Если бы они вошли, я бы его проглотила. Будем надеяться, что разобрать еще можно.

— Погоди, сначала я объясню, — сказал Хэм. — Из всего партийного комитета остались только мы с Конни, поэтому нам пришлось взять инициативу в свои руки и начать действовать.

— Первым делом, — продолжала Конни, — мы выбрали нашу боевую группу. — Ей нравилось говорить вот так наперерыв с Хэмом, будто они два руководителя на равных или муж и жена, рассказывающие о чем-то вместе. — Потом наметили членов комиссий, чтобы они выполнили работу, которую, как товарищ Хэм считает, мы должны закончить к завтрашнему утру.

Все засмеялись, она тоже присоединилась к ним.