Старый шут закон

Он слышит звук своего голоса — значит, он жив! Лео снова закричал, чтобы окончательно удостовериться в этом, но тут же струсил и умолк. «Господи, сделай так, чтобы меня никто не слышал!» — молился он про себя. Волной накатила слабость, отняла волю, желание идти, двигаться. Ничего, уговаривал он себя, это все глупости, стоит только собраться с силами, и тогда он встанет, вылезет наверх, осмотрится и найдет дом Ковачей. И Хэма. Но не сейчас, сейчас его совсем развезло, надо посидеть тут, успокоиться, прийти в себя. Выпил он не так уж много, хмель быстро пройдет. А в таком виде Хэму на глаза показываться нельзя, Хэм его в порошок сотрет. Может быть, даже сообщит в комитет партии, что Лео окончательно спился, и тогда о восстановлении не может быть и речи. От полного бессилия на глазах у него выступили слезы. Только одно и давало ему силы жить все эти годы — надежда, что он опять вернется в партию, к товарищам, равный к равным. Если у него отнимут эту надежду, тогда все, конец. Он знал, что будет дальше, уже чувствовал, как сердце его останавливается, дыхание замирает, сознание меркнет…

Еще миг — и он провалится в сон, точно в пропасть… но что это? Шаги!

Часовой!

Скорее бежать!

Лео с трудом поднялся на ноги. Мир закружился вокруг него. Он бросился бежать, упал, пополз на четвереньках и со всего размаху врезался лбом в глиняную стену откоса. Он застонал и рухнул на песок.

— Кто там есть?

Господи, голос Хэма! Минуту назад Лео обливался потом, сейчас ему стало холодно. И он в мгновение ока протрезвел.

— Это я, Лео! — отозвался он. — Помоги мне вылезти.

Хэм велел Конни оставаться дома, а сам пошел посмотреть, кто кричит, не только потому, что беспокоился о ней. Прежде всего ему просто хотелось сбежать, он отдавал себе в этом отчет.

Весь последний месяц он не раз спрашивал себя, почему он все-таки не женится на Конни?

Сегодня, когда она так горячо защищала его, он почувствовал к ней особую теплоту и после собрания хотел сказать ей, как важна была ему ее поддержка. Но было неловко снова напоминать о своих заслугах, и потому Хэм молчал. И все-таки она уловила, что в нем проснулась нежность, которой он не чувствовал к ней раньше… и в которой был готов ей признаться. Потом… потом, сам плохо понимая как, он оказался с ней рядом, и слова уже были не нужны, и он стал успокаивать себя мыслью, что, если у них сейчас все случится — а он страстно желал, чтобы все случилось, — они станут мужем и женой, официально или неофициально — неважно, и для обоих это будет идеальный выход: оба они одиноки и обоим опостылело их противное естеству одиночество…

Идеальный выход… это-то все и погубило, решил он уже потом. Ни жизнь, ни природа не дают идеальных решений и не терпят, когда их навязывают насильно. А Конни как раз и хотела навязать, произнеся слова согласия. Она назвала все своими именами, и слова перечеркнули великодушие ее порыва, и, думая о неуместности ее слов, Хэм невольно вспомнил Джейни Лусеро — она просто сняла очки, но сделала это так доверчиво и искренне, так смешно и бесконечно трогательно, что у него перевернулась душа…

Контраст был слишком велик. Хэм понял: ничего у них с Конни не выйдет. И она это поняла.

Чтобы не думать о том, что произошло, и не мучиться, лучше всего было и ему, и ей как можно скорее заняться делом. Но для этого надо было идти к Джейни, потому что мимеограф стоял в ее доме, а Хэм сейчас просто не мог видеть Джейни и Конни рядом, в одной комнате…

Крик на улице избавил его от необходимости принимать решение.

Когда он наконец нашел в речном ущелье Лео, вытащить его наверх один он не смог и пришлось позвать на помощь Конни.

По дороге домой Лео стал объяснять, что над ним обвалился откос. Он прихрамывал, и костюм его был весь в глине, но вообще Хэму показалось, что он выпил не слишком много. Говорил Лео неторопливо и очень отчетливо, как теперь говорил всегда, пьян он был или трезв.

— Нет, вы представляете? — Он простодушно улыбнулся. — Я полтора года помнил, что против дома Ковачей растет этот куст можжевельника. Каков, а?

Хэм решил не спрашивать, почему от Лео разит спиртным и почему губы у него дрожат, а руки трясутся.

В дом Лео вошел с самым деловым видом, будто ничего особенного не случилось, вытащил блокнот и объявил, что сейчас даст им отчет о том, как прошел у него сегодняшний день.

Хэм и Конни старались не смотреть друг на друга.