Статьи и проповеди. Часть 8 (25.03.2013 – 14.12.2013)

К примеру, воспитанный и образованный человек конца 19-го века не позволял себе высморкаться при женщине и высшим оскорблением почитал брошенную в лицо перчатку, не говоря уже о пощечине. И допустим, суждено было этому аккуратно одетому человеку, обращавшемуся ко всем на «Вы», дожить до революции, пережить Гражданскую войну и оказаться в Гулаге. Это не Бог весть какая фантазия, и случаев таких множество. И вот, став очевидцем и жертвой бесчисленных унижений и издевательств, видя попранную человеческую честь и достоинство, слыша бесовский лай из открытых, как гроб, гортаней, привыкнув к повседневной нравственной грязи, что сказать этому человеку о временах молодости? Он и не думал, что Ад существует, а вот — оказался внутри него. Как примирить нежную юность с кошмаром зрелости?

Любое из слов, которое он слышит сегодня, тогда звучало бы как выстрел над ухом. Любая сцена, увиденная или услышанная сегодня, тогда довела бы его до нервного срыва, а ныне это — фон повседневности. И что бы сказал нам в ответ этот человек, если бы мы завели с ним разговор об «искре Божией», о врожденной тяге к добру, о неистребимом образе Божием в человеке?

Я говорю это для того, чтобы «сбить бантики» с тех, кто легко и просто, без напряжений и усилий, к месту и не к месту повторяет цитату из Тертуллиана о том, что «душа наша по природе христианка». Душа, дескать, естественно тянется к добру, и избирает с удовольствием лучшее и так далее, так далее. Все это так, но…

Нравственные качества воспитываются. Воспитывается храбрость, терпение, усидчивость, целомудрие, уважение к старикам, рассудительность. Разврат, наглость и корыстолюбие тоже не сразу овладевают человеком и обществом. Они тоже медленно накапливаются, просачиваются, как вода сквозь прохудившуюся крышу, чтобы лишь затем пролиться потопом. В одном поколении они еще кого-то коробят, в следующем уже не коробят никого, а уже в следующем — все соревнуются в нечестии и хвалятся развратом. А если человек родился в Содоме периода высшего расцвета, то не знаю каким религиозным гением нужно обладать, чтобы не раствориться в этом море греха! В иных сообществах любые Божьи искры способны гаснуть без остатка.

Таким образом, будучи в разных пропорциях и смесях впитанными в кровь и плоть, злые и добрые нравственные качества становятся со временем характерными и определяющими для разных народов и сообществ. И мы уже говорим: Римляне упорны, Египтяне загадочны, а Содомляне прокляты. Это — констатация исторического факта, которому предшествовала длинная история. Но просто так, ни с того, ни с сего, боюсь, в человека ничего окончательно не вложено, и представляет он из себя лишь некую потенцию, целиком зависящую от того, куда ее развернуть и чем наполнить.

Народы можно облагораживать и оскотинивать, освящать и демонизировать, со временем до неузнаваемости меняя их нравственный облик. Видимо, интенсивность этих процессов и составляет внутреннюю тайну истории. Но не все люди способны в равной степени к нравственной работе над собой. Есть ведомые, и есть ведущие. Есть творцы нравственных систем (ибо нужна цельность, то есть система), и есть исполнители требуемого.

В том-то и состоит величие Авраама, что Бог находит его одного, среди многих людей, способным на интенсивное и глубочайшее Богообщение.

Тем-то и велик Моисей, что, будучи погруженным в изящную роскошь язычества, он был способен стать вождем народа, и достойным сосудом Божественных знаний. Заметим этих двух.

У Авраама есть опыт общения с Богом и великие обетования, но нет никакой этической системы. У него нет учеников, книг, школы, зданий, цивилизации. Повторяю — только опыт и обетования. Моисею же даются в обилии и ученики, и книги, и систематизированное знание, и культ, и отправители культа. Вот теперь, когда семя Авраамово получило с Моисеем систему мировоззрения и духовной практики, в народе несомненно появятся мудрецы, книжники, прозорливцы, храбрецы, строители, защитники. Поскольку есть все для формирования цельного нравственного облика большого количества людей. Что было бы иначе? Никому не интересные пастухи, которые во всем мире одинаковы.

Если душа человеческая совершает нравственное восхождение, то она может черпать и из корней, и сверху. Сверху это — от Отца светов, у Которого нет изменения и тени перемены. А из корней — это из глубин народной истории, если корни эти здоровы. Бывает, что свой нравственный рост нужно совершать не благодаря народным корням, а вопреки им. Это стоит запомнить. Но в любом случае это труд, без которого вместо культурной розы будет только «естественный» бурьян. И естественное добро, не пропущенное сквозь сито ясного сознания и религиозного опыта, стоит недорого. Такое добро недолговечно, слепо, беззащитно и быстро выветривается. Ему даже научить никого нельзя, поскольку оно не умно, но эмоционально.