Статьи и воспоминания

О том, как понимал свою миссию советского художника Прокофьев, лучше всего свидетельствуют сочинения, написанные им в годы тяжелых испытаний, выпавших на долю нашей Родины в период Великой Отечественной войны. Это прежде всего такие замечательные, вдохновенные произведения, как опера «Война и мир» и богатырская Пятая симфония.

В мою задачу, конечно, не входит эстетический разбор огромного творческого наследия композитора. Список его произведении поистине грандиозен, количества созданных им сочинений с избытком хватило бы на пять композиторов. И все же Прокофьев далеко не высказал всего того, что мог и хотел сказать. Его оставшиеся невыполненными творческие замыслы были чрезвычайно обширными и интересными.

Когда думаешь о том, что музыка балета «Каменный цветок» написана в последние годы жизни С. Прокофьева, в то время как смертельная болезнь не позволяла композитору работать больше тридцати-сорока минут в день, с особенной отчетливостью представляешь огромную силу его творческого дара.

*

Я встречался с Сергеем Сергеевичем на протяжении двадцати лет. Правда, в последние годы эти встречи происходили реже: из-за болезни он мало бывал в Москве, проводя большую часть года на Николиной Горе.

Прокофьев такой, каким мы его знали в первые годы после возвращения из-за границы, и Прокофьев последних десяти лет его жизни во многих отношениях представляются мне совсем разными людьми. Пятнадцать лет жизни за рубежом наложили на него известный отпечаток. Он бывал сух, деловит, порою даже надменен. За исключением некоторых старых друзей, мало кто имел к нему доступ. И вот на протяжении нескольких лет можно было наблюдать, как под воздействием иной общественной среды, иного окружения постепенно менялось его отношение к людям, как он все больше и больше втягивался в сферу общественных интересов, в жизнь советского народа, в работу Союза композиторов. Он стал сердечней и внимательней к людям, на его лице все чаще светилась добрая улыбка.

Сергей Сергеевич был пунктуален и требовал такой же пунктуальности от всех, с кем ему приходилось иметь дело. Несколько раз я его видел в крайне раздраженном состоянии. Это бывало тогда, когда по расхлябанности работников аппарата Союза композиторов или по небрежности членов какой-нибудь комиссии, в которой состоял и Прокофьев, назначенное собрание или заседание начиналось не вовремя. Прождав десять минут, он демонстративно уходил, предварительно выразив свой гневный протест.

В 1944 и 1945 годах С. С. Прокофьев проводил лето в Доме творчества композиторов близ Иванова. Там же вместе со своими семьями жили Р. М. Глиэр, Д. Д. Шостакович, Д. Б. Кабалевский, В. И. Мурадели, Ю. А. Шапорин и доу. гие композиторы. Одно лето в Иванове жил также Н. Я. Мясковский. Сергей Сергеевич сочинял с неукоснительной регулярностью. Каждое утро он ходил в близлежащую деревню, где Дом творчества снимал комнаты для работы композиторов. Там, в скромном домике, стоявшем на краю деревни, были написаны Пятая симфония, Восьмая фортепианная соната, цикл фортепианных пьес на темы балета «Золушка». Сюда время от времени собирались жившие в Доме творчества музыканты, чтобы познакомиться с новыми сочинениями Сергея Сергеевича.

Регулярная творческая работа сочеталась с отдыхом. При любой погоде Сергей Сергеевич отправлялся на прогулку в лес. Нередко к нему присоединялись и другие обитатели Дома творчества, и тогда мы могли в полной мере оценить живое остроумие Прокофьева-собеседника, его душевность в отношении к людям, его любовь к природе, к русскому пейзажу.

Летом 1944 года Сергей Сергеевич принимал участие в наших сражениях на волейбольной площадке. Игра в волейбол была в Ивановском Доме творчества в те времена не просто дачным развлечением, но подлинно спортивным состязанием команд, в которых игроки оценивались по достоинству, что называется, невзирая на лица. Скромный паренек из соседней деревни — 15-летний Ленька, по прозвищу «Миномет», ловко отбивавший все мячи и умевший «гасить» их у сетки, пользовался куда бо́льшим спортивным авторитетом, чем громоздкий и малоподвижный Ю. А. Шапорин или близорукий, неловкий С. С. Прокофьев.

С. С. Прокофьев был превосходным рассказчиком. Он обладал тонким чувством юмора и блестяще владел иронией (что в полной мере проявилось в его творчестве).

Вспоминаю его рассказ о первой встрече с Генри Вудом. Весной 1944 года во Всесоюзном обществе культурной связи с заграницей состоялось торжественное заседание, посвященное семидесятилетию со дня рождения известного английского дирижера Генри Вуда. На заседании присутствовало много музыкантов, прослушавших доклад о жизни и деятельности маститого дирижера. Затем слово взял Сергей Сергеевич. С неподражаемым юмором и живой непосредственностью он рассказал нам несколько эпизодов, очень сочно охарактеризовав Г. Вуда. Один из них мне особенно запомнился.