Статуя сексуальной свободы

   – Доброе утро! – хриплым голосом торжественно возвестило это прелестное создание.

   Судя по улыбке, обнажившей некомплектные зубы, она была глубоко убеждена в истинности сказанного.

   – Доброе, – не вполне уверенно ответила я и оглянулась на тихо чертыхающегося Зяму, после чего мои сомнения в высоком качестве текущего утра только усилились.

   – Вы должны мне пятьдесят рублей! – радостно сообщила гостья.

   – А кто вы такая? – я окинула жизнерадостную вымогательницу с шерстяной головы до резиновых пяток холодным взглядом.

   – Я гончиха! – нисколько не смутившись, объявила она.

   Это проняло даже Зяму – он уронил на пол отвертку и обернулся.

   – Гонщица? – повторила я. – Дочь Микаэля Шумахера, сестра сынов лейтенанта Шмидта?

   – Гон-чи-ха! – по слогам произнесла фройляйн Шумахер. – Как гонец, только не мужик, а баба! Вы ж Кузнецовы, разве нет? Меня Борис Акимыч прислал.

   – Папа?! – я глубоко и неприятно изумилась.

   Нет, я все понимаю, демократия – это хорошо, человек человеку друг, товарищ и брат, но пока мамуля распивает французский коньяк с генералитетом, наш экс-полковник дружится и братается черт знает с кем! Надо как-то убедить мамулю уделять побольше внимания любимому супругу.

   – Гоните полтинник, детки! – по-свойски велела нам с Зямой папина новая подруга.

   Мы с братцем переглянулись. Он пошарил по карманам и нашел четыре мятые десятки. Я порылась в сумочке и добавила до нужной суммы мелочью.

   – Значит так, папашу вашего менты замели, – деловито сказала «гончиха», ловко втянув деньги куда-то под шаль. – На чем Акимыч погорел – не знаю, но может отмазаться, если даст летехе на лапу. Его на пятихатку разводят, а у него всего три стольника, больше нема. Намек поняли? Привет семье!

   Буревестница развернулась и бодро потопала к лестнице.

   – Дюха, бери деньги и живо дуй в милицию, – распорядился Зяма, быстрее, чем я, переваривший полученную информацию. – Я бы и сам сбегал, да не могу, надо срочно починить телефон, а то мы в критические времена совсем без связи останемся.

   – Почему – без связи? А мобильники? – машинально возразила я, уже натягивая курточку.

   – Забудь про мобильники, – мрачно посоветовал Зяма.

   Я хотела поинтересоваться, что он имеет в виду, но братец уже сунул мне в руку свой кошелек и вытолкал за дверь. Не дал ни губы накрасить, ни причесаться! Чтобы не выглядеть полным пугалом, пришлось натянуть на лохматую голову шапочку.

   Мимоходом обругав хронически не работающий лифт, я поскакала вниз по лестнице и к четвертому этажу так разогналась, что настигла отступающую «гончиху». Впрочем, она-то как раз стояла на месте, прижимая грязным пальцем с обломанным ногтем кнопку дверного звонка. Я мельком подумала, что хозяевам квартиры стоило бы после ухода гостьи обработать кнопку дезинфицирующим раствором, а потом сообразила, что бомжеватая папулина приятельница стоит под дверью отсутствующей в данный момент Раисы Павловны. Подивившись, как много у этой бродяжки знакомых в нашем приличном доме, я на ходу обронила:

   – Не ждите, не откроют, баба Рая в больнице, – и заспешила дальше, но у подъезда наткнулась на Трошкину.

   Она стояла на крылечке, баюкая на ладони игрушку из тех, которые в «Макдоналдсе» идут в комплекте с детским обедом. Эту фигурку крысенка Родди, героя голливудского мультфильма, Алка – большая любительница фастфуда– выудила из коробки «Хэппи мил» в моем присутствии. Я тогда восхитилась хладнокровием администрации сети, которой уже не раз приходилось отвечать по искам клиентов, обнаруживших в своей еде дохлых грызунов. Мне даже помнилось, что в газетах писали, будто кому-то из пострадавших в результате удалось разбогатеть на миллион семьсот тысяч долларов! И после этого «Макдоналдс» как ни в чем не бывало кладет игрушечную крысу в каждый детский обед!

   Трошкина моей иронии не одобрила, ей этот крыс в смокинге очень понравился, потому что у него под пиджаком был маленький компас, вмонтированный в брюхо. И вот теперь принаряженный, как состоятельный усопший, мультяшный крысеныш тихо покоился на Алкиной ладони, а сама она неотрывно смотрела на него озабоченным взглядом наемной плакальщицы.

   – Играешь в похороны? – дружелюбно поинтересовалась я.

   Бывало, в детские годы мы с подружкой в полном соответствии с обрядовой традицией предавали земле тела сонных мух и прибитых тапкой тараканов. Правда, насекомых Трошкина никогда не носила на руках. И я никогда прежде не замечала, чтобы она относилась с особой теплотой к грызунам как живым, так и мертвым.

   – Ты что? – пальчиком свободной руки подружка повертела у виска. – Я выясняю, где тут у нас какая сторона света, чтобы найти свой идеальный путь по фэн-шую… А ты куда?

   – В милицию, очень срочно, у меня там суперважное дело, – я вспомнила, куда и зачем иду, и заторопилась.