СТАТУС-КВОта

 – Совдепия продолжит с ускорением распад. И в 91-м СССР не станет. Он раздерется на клочки. Заполыхают межэтнические войны. Кавказ взорвет военная, тотальная резня, страну– теракты. Россия в нашем геноциде станет вымирать по миллиону в год. Практически заглохнут производства. Быт и досуг накроют похоть и разврат, наркотики и пьянство, нищета. Киноэкраны захлестнет кровавая агрессия чужой кинопродукции. Валютные запасы, нефть и газ польются реками на Запад. Все недра станут нашими – здесь, как везде, сработает ХАЗАК.

На ключевых финансовых позициях – в Минфине, Центробанке засядут наши мальчики и перекроют кровоток финансов для реальной экономики, но будут помогать американцам выжить русскими деньгами. Взбурлит безумие деривативов, спекуляция. А те, кто всем этим рулил –лягут на дно, уйдут спокойно в ил – на жирный, теплый отдых. Монетаризм дем-либералов разрушит сельское хозяйство и перекроет технологию Чартаева, Шугурова! Семь миллионов безработных …

 – Уймись, Шехерезада, – учтиво, терпеливо попросила Тьма – ты ослепительно прекрасна. Но я устал от твоих сказок.

 – Могу ли я рассказывать вам сказки, я, возрожденный вами к жизни?

 – Ты утверждаешь, что изменил грядущее своими действиями в настоящем?

 – Я и Массад.

 – Вы влезли в мою сферу действий?

 – Было безвластие, Великий Князь, ни вас и ни Ядира. Мы, получив Мегсинт и, прозондировав грядущее, осознанно пошли на риск: бездействие было подобно смерти.

 – А действие?

 – Мне и Массаду нужен был надежный ключ. Который заведет систему Кундалини в настоящем и изменит грядущее.

 – Двуногий ключ?

 – Двуногий, молодой, ораторски неуязвимый, изжованый маразмом захолустья, пропитанный едучей ненавистью к мачехе-России, готовый продираться к славе и богатству по гойским головам – любой ценой.

 – Такой нашелся?

 – Мы перебрали триста с лишним кандидатов. Но таки выбрали. В нем клокотало бешенство энергии на фарисеевой подкладке.

 – Подробней.

 – Чеченёнок из департированных. Студент юрфака в Казахстане. Мать ненавидит Сталина, Россию. Мы окунули его в диагностику и убедились – тот, кто нужен. В Москве прописан его дядя, фронтовик. Через него мы извлекли племянника из Казахстана, уже пересадили в МГУ.

 – Когда?

 – В прошлом году. Там макнули с головой в авангардистские, прозападные дрожжи диссидентства: Высоцкий, Вознесенский и Розовский, театр на Таганке, битломаны, шестидесятники и барды – в нем уже бродит брага отторженья русофильства.

Продвинули в верха: теперь он верховодит в комитете комсомола.

Потом забросим за рубеж – в Канаду, там досыта хлебнет лощеной, Западной отравы. Сведем с Абдурахманом Авторхановым – тот впрыснет яд антисоветчины, настоянной на этно-злобе к русским.

Затем запустим в профильную экономику с Маршаллом, Гелбрейтом и Кейнсом, Рикардо, Смитом, Самуэльсоном, Веблером, Барром. Их подопрем для крепости научным доморощенным дубьем: Шаталиным, Абалкиным. Из этой либерал-монетаристской клетки ему уже не выбраться.

Дадим в научные руководители еврея с рыночным замесом: Драгилева. Он должен окончательно зацементировать мозги туземца, вбить в них незыблемую аксиому: «Система рыночного механизма – универсальна».

Когда чеченец окончательно созреет, подпустим к жирному полит-корыту: на кафедру Международной экономики Плехановки. И – к депутатству. Сведем с Беспалым, введем в круг Эльциноидов. Тот приласкает чечененка, затащит под себя – в замы Верховного Совета.

Здесь горец и увязнет намертво. Невольник горской чести, он станет отрабатывать свой долг – как я сейчас, Темнейший! Пожизненный свой долг в оглоблях благодарности! Чеченец будет рвать зубами всех, кто покусится на Хозяина, хоть от того несет партийной дурью, дерьмом, сивухой и мочой в запоях.

 – И все сработало?

 – На сто процентов, Всемогущий! Чеченец спас этих троих, присмотренных Недиром, для нашей СТАТУС-КВОты.

 – Когда и как?

 – Февраль девяносто первого. В стране дебилизация сознания: ваш Пентатрон работает с предельною нагрузкой: хаос, разруха, воровство. Эльцин отсутствует, его в столице нет. Шесть членов Президиума Верховного Совета из семи потребовали Съезда для отставки Эльцина. И лишь один – наш чечен, отстаивал Хозяина и покровителя. И отстоял: передавил, уговорил отсрочить съезд. Который так и не созвали.

 – Один против шести?

 – Отточеный язык чечено-фарисея, горская преданность Хозяину, страх потерять кресло в Совете, упорство горного козла – все это оказалось эффективней одрябшей воли бунтарей. Он утопил ее в трясине болтологии.

 – Дальше.

 – Август девяносто первого. ГКЧП. Силовики и патриоты, стянув к Москве войска, готовы свергнуть Горбачёва. Чеченец с Эльцыным в кармане, обгадившимся в страхе, созвав Президиум Верховного Совета, пишет «Воззвание к гражданам России». Раскалывает армию, милицию и КГБ на «наших» и «не наших». А разделив и запугав всех химерой Гражданской войны, он с воскресшим Эльциным сажают слизистую протоплазму «заговорщиков» в тюрьму.

 – Что с грузином?