СТАТУС-КВОта

Королев, жевал губами, брезгливо морщил лицо. Внезапно икнул. Заныл плаксиво, пьяно:

– Остохренели они мне, со времен шарашки! Гоните вы их в шею, Леонид Ильич! Работаешь без продыха, как проклятый… ни дня, ни ночи… имеем право с маршалом хоть раз в год укр… укон-тра-пупить бутылочку армянского… про баб порассуждать... ик… Людмилка брысь! Щекотно!

– Кто там тебя щекочет?

– Прошу прощения, Леонид Ильич… кухарочка… нет стюардесса неосторожно… э-э прикоснулась.

Скосил глаза на Жукова, свирепо погрозил кулаком: маршал всхрюкивая, сгибался пополам в задавленном хохоте.

– Что за стюардесса?

– Та самая. Обслуживала вас, весной, когда вы приезжали.

– Это она, что ль, хрюкает? Ну, ясно. Работайте в таком же духе. Но не перетрудись. Ты нужен партии, ЦК и государству.

– Благодарю, товарищ Генеральный. Ваше указание исполним на полную катушку, по всем параметрам.

И, бросив трубку на рычаг, схватил увесистый лощеный том «Бифроста», полез в конец его, раскрыл мерцающий, иссиня-черной тушью том, всмотрелся в отточено изящный разрез пирамиды Хеопса: мега – аппарата для производства водорода с кислородом.

– Вот это, что ль? – смотрел остолбенело, ошарашено.

– Ну. Стен Майер передрал идею с этого и запатентовал.

– С ума сойти… та самая Хуфу – Хеопса… какого черта до сих пор никто не знает о ее начинке?! И вся их египтология тоже ни гу-гу!

– Вот ты узнал. И что? Курочить Байконур, Плесецк начнешь ради бумажного «Бифроста»? Погонишь в шею всех, кто на твой космос работает? А таких по всей стране сотни тысяч. Об этом только заикнешься – сожрут со всеми потрохами и не поперхнутся. Небось, на твое место молодняк настырный давно уж лезет.

Смотрел Георгий на встрепанного Королева. Жалел: обрушил на неукротимого творца могильную плиту номенклатурного «Низ-з-з-я-я!».

– Ты был осведомлен и раньше… чего явился только сейчас?

– Остынь Сережа. В нашем дурдоме всегда найдется русский болт на хитрый ЦК-зад.

– Ну, предлагай.

– Про тоннель в горе с электромагнитным полем пока забудь: «Бифрост» застрянет костью в глотке Суслинцев, эти козлы в партийном огороде способны лишь капусту жрать да гадить. С производством пирамидального водорода погодим: весь андроповский курятник переполошится. А вот про аппараты Толчина стоит всерьез задуматься.

– Кого?

Жуков раскрыл том на сто двенадцатой странице, придвинул к Королеву тончайшей работы чертеж – схему.

– Вот это движок для сдвинутых мозгами, как ты сказал – упертых и зацикленных.

– Я просмотрел. Не уяснил: за счет чего работает.

– За счет внутренних сил. Или космического эфира.

– Какого к… матери эфира? Что ты несешь? – Закаменел конструктор: вояка маршал тыкал его мордой в грязь непонимания – его, собаку съевшего на всяческих движках для космоса.

– Да не ори ты. Я тоже не сообразил, в чем тут дело. Однако знаю: расположи вот эти шестерни, пластины, сопла и пружины указанным здесь способом в таком же корпусе, под этими градусами – и вся эта хреновина вдруг задрыгается. Я видел сам, как аппарат работает! Понимаешь – сам!

– И где этот… Толчин?

– Вот телефон. Звони откуда-нибудь, только не отсюда. Встречайся, изучи работающую модель, она у него есть. И упаси Бог, чтобы не пронюхали про вашу встречу. Когда убедишься, что все реально, включай в программу своего КБ. Тебе же все позволено Генсеком, вплоть до персональных поблядушек на рабочем месте.

– Толчин, отдаст все это мне?

– Уже отдал. Он знает, что я здесь: мы виделись перед встречей. Когда запустишь в космос, испытаешь аппаратуру Толчина – тогда ломись к бровастому со всем «Бифростом», с водородной пирамидой. Ну, и последнее: тебе докладывали о «Ловондатре»?

– Что-то припоминаю… Московский авиационный…

– Он в твоей системе, работает на космос.

– Ну, да.

– Там трудится, некий Вадим Чернобров.

– Вспомнил…изобретатель электромагнитной ловушки для ондатр – ну да, «Ловондатр». Он прорывался ко мне, я сказал – гнать в шею, мне только этой дури с ондатрами нехватало.

– А зря. Ондатровая ловушка – это для ищеек – нюхачей. Сердечная забота о народном хозяйстве. Иначе все прихлопнули бы давно.

– А что прихлопывать?

– Машину времени.

– Ну, значит, правильно сказал – гнать в шею.

– Упертый ты неандерталец, Королев. Этот мужик вместе с Кунянским из Подмосковья соорудили действующую модель.

– Что значит «действующую»? Что ты буровишь?

– Они добились разницы времен внутри его машины и снаружи – в пять часов разница. В том самом «Ловондатре».

– Чем измеряли?

– Разнесенные спаренные кварцевые генераторы и их дублеры – электронные и механические часы. На всех– один результат.

– Да ни черта это не значит! Любой часовой механизм есть только механизм, его всегда можно откорректировать и запрограммировать.

– Поденка – бабочка, живущая максимум десять часов, прожила в «Ловондатре» двое суток. Когда машину запустили вспять, в прошлое – поденка окачурилась за пол часа, и организм у трупика был новорожденно-младенческим – он стал зародышем. Ну, как?

Королев набрал в грудь воздуха, открыл рот. И закрыл его. Сказал, катая желваки по скулам:

– Ты, может быть и, принцип действия машины растолкуешь?