Читаем Ставок больше нет полностью

– И вот… они даже не обменялись взглядами, – повернувшись к Еве, заканчивает Пьер.

Они молча идут дальше.

Светское заведение в парке

Шикарный ресторан, представляющий собой нечто вроде открытого павильона с просторной верандой, обставлен мебелью из светлого ротанга. В нем имеется танцевальная площадка. Несколько столиков заняты элегантно одетыми посетителями.

Из автомобиля, остановившегося возле ресторана, выходит молодая женщина; ее уже ждут друзья.

У коновязи стоят две лошади под седлом. Грум помогает амазонке спешиться.

Пьер и Ева, молчаливо бредущие бок о бок, приближаются к павильону.

– Присядем, – предлагает Пьер спутнице.

Они направляются ко входу в модное заведение; дорогу им пересекает элегантная амазонка.

– Никогда не понимал, зачем переодеваться для езды на лошади, – следя за ней взглядом, заявляет Пьер.

– Именно это я ей и говорила не раз, – весело поддерживает разговор Ева. И добавляет, обращаясь к амазонке: – Не правда ли, Мадлена?

– О, вы знакомы? Прошу прощения… – смущается Пьер.

– Это одна из знакомых моего мужа, – уточняет Ева со смехом.

Амазонка приближается к группе из трех человек, двух мужчин и одной женщины. Мужчины встают и церемонно целуют руку вновь прибывшей. Все они в дорогих нарядах для верховой езды: светлых котелках, приталенных пиджаках, белых галстуках. Один из кавалеров галантно подвигает даме стул.

– Присаживайтесь, дорогая.

Молодая женщина садится, кладет на стол головной убор, трясет головой, чтобы распушить волосы, и жеманно говорит:

– Парк был этим утром само очарование.

– И вам тоже целовали руку? – интересуется у Евы Пьер.

– Было дело.

Тогда он предлагает ей сесть, и, не касаясь стула и имитируя жесты и голос кавалера, говорит:

– Присаживайтесь, дорогая.

Ева поддерживает игру, садится и с подчеркнутой грацией протягивает руку для поцелуя.

После некоторого колебания Пьер припадает к ней устами; у него выходит довольно неловко, но все же мило. Затем садится рядом и как ни в чем не бывало заявляет:

– Нужно будет серьезно потренироваться.

– Вовсе нет, дружок, способностей вам не занимать, – голосом амазонки и так же манерничая, отвечает Ева.

Но Пьер не поддерживает шутку и мрачно смотрит на наездников, затем его взгляд устремляется в пустоту: видно, он о чем-то задумался.

Ева наблюдает за ним какое-то время.

– Вам тут нравится? – спрашивает она, просто чтобы что-то сказать.

– Да… но не люди, бывающие здесь.

– Я здесь часто бывала.

– Дело не в вас, – отвечает он с озабоченным видом и снова умолкает.

– А вы не слишком разговорчивы, – бросает она ему некоторое время спустя.

– Это верно, – повернувшись к ней, отзывается он. – Однако послушайте… – Он кажется смущенным. В его взгляде, обращенном на нее, сквозит нежность. – Я о многом хотел бы сказать вам, но ощущаю какую-то пустоту внутри, стоит мне заговорить. Все как-то ускользает. Ну, в общем, я считаю вас красивой, но это не доставляет мне настоящего удовольствия. Словно я о чем-то сожалею…

Ева улыбается ему со спокойной печалью.

Она собирается что-то сказать, но два веселых голоса совсем рядом мешают ей сделать это.

Молодой человек и девушка выбирают, за какой столик присесть.

– Здесь? – спрашивает молодой человек.

– Где хотите.

– Друг напротив друга или рядом?

– Рядом… – покраснев и не сразу решает она.

Они занимают место за тем же столиком, за которым сидят Пьер с Евой.

Когда девушка выбирала, на какой стул сесть, Пьер машинально встал, уступая ей свое место…

– Два «Порто-флип»[1], – заказывает молодой человек подошедшей официантке.

– Какая хорошенькая, – понаблюдав за ними, изрекает Ева.

– Очень, – не сводя глаз со спутницы, соглашается Пьер.

Чувствуется, что его слова относятся к Еве. Заметив это, она смущается.

– О чем вы думаете? – интересуется девушка.

– Я думаю о том, что мы двадцать лет проживаем в одном городе и могли бы не встретиться, – отвечает он.

– Если бы Марию не пригласили к Люсьене…

– …Возможно, мы никогда бы не познакомились.

– Слава богу, этого не произошло! – хором восклицают они.

Официантка ставит перед ними два бокала. Они важно чокаются, глядя в глаза друг другу.

В тот самый момент, когда раздается звон бокалов, голоса молодых людей становятся глуше, а вместо них слышно, как Пьер и Ева произносят:

– За вас!

– За вас!..

Голоса молодых людей вновь выходят на первый план.

– В тот день вы не слишком-то обращали на меня внимание… – с упреком произносит девушка.

– Я? – протестует молодой человек. – Да стоило мне вас увидеть, я подумал: она создана для меня. Я не только подумал, но и ощутил это каждой клеточкой…

Пьер и Ева переглядываются, слушают чужой разговор и явно хотят, чтобы слова молодых людей принадлежали им. Их губы нервно вздрагивают, словно они вот-вот заговорят.

– Я чувствую себя сильнее и тверже, чем прежде, Жанна, – продолжает молодой человек. – Сегодня я готов горы сдвинуть с места.

Лицо Пьера оживляется, он страстно смотрит на Еву.

Молодой человек протягивает руку своей подруге, та делает то же самое.

Пьер завладевает рукой Евы.

– Я люблю вас, – шепчет юноша.

Молодые люди целуются.

Перейти на страницу:

Все книги серии Эксклюзивная классика

Кукушата Мидвича
Кукушата Мидвича

Действие романа происходит в маленькой британской деревушке под названием Мидвич. Это был самый обычный поселок, каких сотни и тысячи, там веками не происходило ровным счетом ничего, но однажды все изменилось. После того, как один осенний день странным образом выпал из жизни Мидвича (все находившиеся в деревне и поблизости от нее этот день просто проспали), все женщины, способные иметь детей, оказались беременными. Появившиеся на свет дети поначалу вроде бы ничем не отличались от обычных, кроме золотых глаз, однако вскоре выяснилось, что они, во-первых, развиваются примерно вдвое быстрее, чем положено, а во-вторых, являются очень сильными телепатами и способны в буквальном смысле управлять действиями других людей. Теперь людям надо было выяснить, кто это такие, каковы их цели и что нужно предпринять в связи со всем этим…© Nog

Джон Уиндем

Фантастика / Научная Фантастика / Социально-философская фантастика

Похожие книги

Соглядатай
Соглядатай

Написанный в Берлине «Соглядатай» (1930) – одно из самых загадочных и остроумных русских произведений Владимира Набокова, в котором проявились все основные оригинальные черты зрелого стиля писателя. По одной из возможных трактовок, болезненно-самолюбивый герой этого метафизического детектива, оказавшись вне привычного круга вещей и обстоятельств, начинает воспринимать действительность и собственное «я» сквозь призму потустороннего опыта. Реальность больше не кажется незыблемой, возможно потому, что «все, что за смертью, есть в лучшем случае фальсификация, – как говорит герой набоковского рассказа "Terra Incognita", – наспех склеенное подобие жизни, меблированные комнаты небытия».Отобранные Набоковым двенадцать рассказов были написаны в 1930–1935 гг., они расположены в том порядке, который определил автор, исходя из соображений их внутренних связей и тематической или стилистической близости к «Соглядатаю».Настоящее издание воспроизводит состав авторского сборника, изданного в Париже в 1938 г.В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Владимир Владимирович Набоков

Классическая проза ХX века
Услышанные молитвы. Вспоминая Рождество
Услышанные молитвы. Вспоминая Рождество

Роман «Услышанные молитвы» Капоте начал писать еще в 1958 году, но, к сожалению, не завершил задуманного. Опубликованные фрагменты скандальной книги стоили писателю немало – он потерял многих друзей, когда те узнали себя и других знаменитостей в героях этого романа с ключом.Под блистательным, циничным и остроумным пером Капоте буквально оживает мир американской богемы – мир огромных денег, пресыщенности и сексуальной вседозволенности. Мир, в который равно стремятся и денежные мешки, и представители европейской аристократии, и амбициозные юноши и девушки без гроша за душой, готовые на все, чтобы пробить себе путь к софитам и красным дорожкам.В сборник также вошли автобиографические рассказы о детстве Капоте в Алабаме: «Вспоминая Рождество», «Однажды в Рождество» и «Незваный гость».

Трумен Капоте

Классическая проза ХX века / Прочее / Зарубежная классика