Степи Евразии в эпоху средневековья

Северо-кавказские народы, согласно источникам, славились как искусные всадники и воины, поэтому оружие и конское снаряжение достигло у них совершенства. Великолепными образцами представлены слабоизогнутые сабли длиной до 1 м. (Колосовка, район Кисловодска, Кобань, Змейская, Мартан-Чу, Агач-Кала), являющиеся шедеврами как по технологическим свойствам (упругая и вязкая сталь, обеспечивающая гибкость и максимальную твердость клинка), так и по художественному оформлению навершия, наконечника ножен, рукояти и перекрестия позолоченным серебром, покрытым рельефным штампованным орнаментом с вставками из полудрагоценного камня. Помимо сабель, в могилах находились боевые длинные (15 см.) ножи с прямой или изогнутой спинкой, часто в богатых деревянных ножнах, и копья с железными втульчатыми наконечниками, листовидными или четырехгранными в сечении (особенно распространенные на северо-западном Кавказе и в Дагестане). Луки оставались основным оружием дальнего боя у северо-кавказских дружинников. По их обломкам (Змейский могильник, катакомбы 3, 14, 15) можно судить, что их изготавливали из различных сортов дерева, обтягивали берестой, сухожилиями, тканями и сыромятными ремнями, иногда украшенными золочеными бляшками. Стрелы хранили в цилиндрических колчанах диаметром до 15 см. и высотой 40 см. Богатые футляры для луков были обтянуты кожей и украшены изображениями грифонов или же геометрическим и растительным орнаментом. Стрелы длиной в 50 см. были снабжены железными наконечниками — четырехгранными (бронебойными), листовидными, треугольными и ромбическими. Изредка пользовались еще трехлопастными наконечниками. В XIII в. появляются так называемые монгольские крупные ромбические стрелы. Из оружия ближнего боя были широко распространены железные топоры и секиры (рис. 94, 43–45, 170

). Оборонительным оружием служили клепанные из пластин железные шлемы, латы и кольчуги. Конское снаряжение X–XIII вв. представлено оголовьями, украшенными бляхами различной формы (простыми и перекрестными), роскошными и более простыми начельниками, продолжавшими линию развития конского снаряжения с VIII–IX вв. (Колосовка, станица Кужорская, Змейский могильник), железными двусоставными однокольчатыми (с малыми и большими кольцами) удилами с прямыми бронзовыми псалиями, железными округлой или треугольной формы стременами с плоской широкой подножкой.

Уникальными являются находки кавалерийских седел с деревянной основой, двумя луками, иногда покрытыми бронзовыми золочеными пластинами с изображениями животных, птиц, плетенки. Изредка попадались в могилах сафьяновые обшивки войлочного потника с геометрическим или зооморфным (павлины) орнаментом, остатки шелковой красной накидки-попоны и обшитые золотой тесьмой седельные сумочки-обереги с изображением Сенмурва.

Красочное и чрезвычайно богатое полное конское снаряжение погребенных коней подтверждает распространение тогда обряда посвящения коня, сохранившегося у осетин до XIX в. [Калоев Б.А., 1964, с. 93].

Керамические коллекции, происходящие из памятников X–XIII вв., обширны, набор же керамики в погребениях и поселениях очень различен. Как показали подсчеты, произведенные на Змейском позднеаланском поселении [Деопик-Ковалевская В.Б., 1961, с. 42], кухонная керамика составляла 78,8 %, пифообразная — 11,5 %, красноглиняные кувшины — 9,5 %, столовая посуда — 14 % (из нее миски — 0,5 %, лощеные кувшины — 0,6 %, зооморфные сосуды — 0,3 %). Между тем в Змейском могильнике, одновременном поселению, основную часть находок составляли чернолощеные кувшины (рис. 94, 145

).

В Причерноморье и Прикубанье керамика сохраняла раннесредневековые традиции, которые, в свою очередь, восходили к меото-сарматским (кувшины и миски из светло-серой глины). Красноглиняные бороздчатые амфоры IX–X вв. и рифленые ангобированные амфоры XI–XIII вв. с высокоподнятыми ручками попадали сюда из причерноморских городов. Что касается тмутараканских черносмоленых кувшинов, то их обломки встречаются только на причерноморских памятниках, в Прикубанье их нет совсем. Повсеместно встречаются в Причерноморье местные формы красноглиняных кувшинов с эйнохоевидными венчиками (рис. 94, 203, 205). Изучение керамики городских слоев Таматархи (Тмутаракани), которая после 1094 г. уже не упоминается в древнерусском летописании и может с полным основанием считаться «зихским городом», позволяет представить облик кухонной керамики. В XI–XII вв. это высокие горшки из желтовато-зеленоватой глины с примесями толченых раковин, со слабо отогнутым венчиком и зональным рифлением. В XII–XIII вв. качество керамики и обжиг улучшаются, форма становится более стройной, венчик прямой, с насечками, под ним — одна или несколько волнистых линий [Плетнева С.А., 1963, с. 26–27]. Кроме городских слоев Тмутаракани, этот тип керамики встречен в ряде памятников X–XIII вв. на нижней Кубани и в Убинском могильнике. К востоку от Краснодара в керамическом наборе адыгских памятников сильнее чувствуется аланское влияние: чаще попадаются сероглиняные лощеные сосуды.