Стигал

Действительно, когда я сажусь писать, я немного успокаиваюсь… А накануне я принимал водные процедуры, думал – всю грязь смыл, даже крепко заснул, а сегодня – увы! Вновь мой радиодоктор орал, будто я сам этот радиофон от себя не отпускаю. А я, к моему удивлению, был несколько спокоен, потому что звонила моя дочь и сообщила – пусть радиодоктор особо не возмущается, на его личный счет еще раз переведена крупная сумма денег. Теперь мне неудобно и перед дочерью. Я представляю, какие это суммы, а ничего поделать не могу. А до ужина вдруг позвонила медсестра и загробным голосом сообщила, что радиодоктор получил добро из Америки и на радостях, даже толком не попрощавшись, убежал, поручив надсмотр надо мной ей одной:

– Теперь из-за всех я должна здесь сидеть… Новый год на носу. Ко мне гости приехали… Как вы все мне надоели.

Я виновато в ответ промычал и послал сообщение, мол, простите, не хотел, и поинтересовался, есть ли еще кто-нибудь из больных?

– До Нового года всех выпишут.

«А меня?» – пишу я.

– Это не я решаю… Завтра вместо нашего доктора будет другой, только он, и то по согласованию с американским центром, может вас выписать. Решит, опасны вы для общества или нет.

Вот так и не иначе – оказывается, я – больной, инвалид I группы – опасен для общества. Заразен. Изолирован.

– А вы успокойтесь, – теперь медсестра дает наставление, – хорошо питайтесь и пишите. Доктор сказал, что когда вы пишете, вы даже выглядите спокойнее и лучше.

31 декабря, утро

Даже в этой палате, изолированной от всего мира, я чувствую и ощущаю, как вся Москва, весь мир готовятся встретить Новый год. Я же лишний на этом празднике человечества. По этому поводу я мало переживаю. Никогда праздники не любил. Более того, я всегда на праздники, особенно, когда был начальником УБР в Грозном, заступал на дежурство – так было надежнее… Вспоминаю новогоднее дежурство с 1993 на 94 год. А впрочем, не хочу вспоминать и об этом писать.

Кстати, теперь и медсестра – она отныне мой начальник, кормилец и прочее – тоже настоятельно рекомендует писать – так я спокойнее выгляжу. А вот доктор, который должен был заменить радиодоктора, не объявился, и даже медсестра по этому поводу ворчала, а потом объявила, что сегодня обед будет праздничный, даже двойной, а после обеда она уходит и появится только второго января, потому что она тоже человек, у нее гости, должна к их приему готовиться. А я должен терпеть, выжить, не баловаться.

– Вас в режиме онлайн даже в Америке постоянно видят, – сообщает она мне. – Так что ведите себя пристойно… С Новым годом! А вы пишите, пишите – так спокойнее, это и доктор вам прописал.

«Есть ли кто, кроме меня, здесь?» – послал я сообщение.

– Есть… Одна старуха. За ней должны приехать. Сама не уйдет.

Тот же день, вечером

Все-таки и я получил новогодний подарок – неожиданно появился контейнер с ужином. Послал сообщение медсестре – разве она не ушла?

– Нет! Эту старуху не забрали. Никто не приехал за ней! – злость в трубке внутреннего телефона.

Через минут пятнадцать-двадцать она перезвонила:

– Все, – голос более спокойный. – Я более ждать не могу… Все перекрываю. Присматривайте за старухой.

Это прозвучало как идиотский приказ, и меня очень рассмешило. Как я могу за кем-то присматривать, если сам в полной изоляции… Вот дела! Радиодоктор оставил вместо себя другого доктора, который так и не объявился, осталась медсестра, которая перепоручила все мне. В общем, я здесь хозяин. Вот так выглядит американская клиника, но в России. Правда, в московских больницах на любой праздник, и даже на Новый год, медперсонал, пусть и не совсем трезвый, но всегда есть. Да это так, к слову, а я сыт, спокоен, ничего не болит, и я очень рад, что никого нет и никто за мной не наблюдает в камеру. Хотя и сказали, что даже в американском центре меня видят в режиме онлайн, – это вранье. Нужен я американцам, если и здесь до меня ныне дела нет, – понятно, Новый год… Я чувствую, я слышу эту предпраздничную, точнее, уже праздничную атмосферу.

Лучше включу телек.

Новогодняя ночь