Стихи (3)

Отнюдь не вдохновение, а грустьменя склоняет к описанью вазы.В окне шумят раскидистые вязы.Но можно только увеличить грузуже вполне достаточный, скребяпером перед цветущею колодой.Петь нечто, сотворенное природой,в конце концов, описывать себя.Но гордый мир одушевленных телскорей в себе, чем где-то за горами,имеет свой естественный предел,который не расширишь зеркалами.Другое дело — глиняный горшок.Пусть то, что он — недвижимость, неточно.Но движимость тут выражена в том, чтоон из природы делает прыжок

в бездушие. Он радует наш глазбездушием, которое при этоми позволяет быть ему предметом,я думаю, в отличие от нас.И все эти повозки с лошадьми,тем паче — нарисованные лицадают, как всё, что создано людьми,им от себя возможность отделиться.Античный зал разжевывает тьму.В окне торчит мускулатура Штробля.И своды, как огромная оглобля,елозят по затылку моему.Все эти яйцевидные шары,мне чуждые, как Сириус, Канопус,в конце концов напоминают глобусиль более далекие миры.

И я верчусь, как муха у виска,над этими пустыми кратерами,отталкивая русскими баграмиметафору, которая близка.Но что ж я, впрочем? Эта параллельс лишенным возвращенья астронавтомдороже всех. Не склонный к полуправдам,могу сказать: за тридевять земельот жизни захороненный во мгле,предмет уже я неодушевленный.Нет скорби о потерянной земле,нет страха перед смертью во Вселенной…

1966

Сочинения Иосифа Бродского. Пушкинский фонд. Санкт-Петербург, 1992.

ПРОЩАЙТЕ, МАДЕМУАЗЕЛЬ ВЕРОНИКА

I

Если кончу дни под крылом голубки,что вполне реально, раз мясорубкистановятся роскошью малых нацийпосле множества комбинацийМарс перемещается ближе к пальмам;а сам я мухи не трону пальцемдаже в ее апогей, в июлесловом, если я не умру от пули,если умру я в постели, в пижаме,ибо принадлежу к великой державе,

II

то лет через двадцать, когда мой отпрыск,не сумев отоварить лавровый отблеск,сможет сам зарабатывать, я осмелюсьбросить свое семейство — черездвадцать лет, окружен опекой

по причине безумия, в дом с аптекойя приду пешком, если хватит силы,за единственным, что о тебе в Россиимне напомнит. Хоть против правилвозвращаться за тем, что другой оставил.

III

Это в сфере нравов сочтут прогрессом.Через двадцать лет я приду за креслом,на котором ты предо мной сиделав день, когда для Христова телазавершались распятья мукив пятый день Страстной ты сидела, рукискрестив, как Буонапарт на Эльбе.И на всех перекрестках белели вербы.Ты сложила руки на зелень платья,не рискуя их раскрывать в объятья.

IV