Стихи (сборник)

Самопожертвованья, объятья

С камнем за пазухой и топором.

Мысли тщета и души широта;

К чину почтенье, презренье к богатству;

Зависть к удаче; в несчастиях — братство:

Если беда — отворяй ворота.

Невмоготу быть с тобою в ладу:

Ты не для жизни — для ностальгии,

Но столько лирики, столько стихии

Больше нигде на земле на найду.

И потому мне, как песня без слов,

Поле пустое с разбитой дорогой,

Серое небо и мостик убогий

Через протоку меж редких кустов.

...Прочь улетели мои журавли,

Были они чересчур легкокрылы.

И обступили родные могилы:

Други и недруги рядом легли.

Вольному — воля, холопу — судьба...

И оттого не расстался с тобою,

Что ничего ровным счетом не стою

Сам по себе, если нету тебя.

8

Богу — Богово, Лиру — лирово...

Но какой Шекспир, черт побрал,

Срежиссировал, срепетировал

И форсировал твой провал?!

Не глядеть бы на то позорище —

Сникла воля и дух ослаб...

Но по-прежнему, но ведь все еще

Есть размах в тебе и масштаб!

Устояла бы в схватке с ровнею,

Но за горло тебя взяло

Низкопробное, уголовное

Твое чадо, твое хамло.

9

Малиновый Пиджак

Стащил с себя бушлат.

Когда грозил вышак,

Он был бушлату рад.

Сейчас у Пиджака

Все схвачено — будь спок! —

Свой банк, своя ЧК,

И сам он царь и бог.

10

Крутится, вертится шарик,

Будто по минному полю...

Ждем, что ему помешает

Чья-нибудь сильная воля

И отведет все напасти

Палкой и голосом зычным,

Словно все дело в начальстве,

А не в достоинстве личном.

11

Отчаянье, голод и холод —

Каких еще надо дрожжей?

Села не осталось, а город

Обстали заставы бомжей.

Не видно конца безобразью,

Испуг переходит в недуг,

И старославянскою вязью

Украшен тевтонский паук.

Какая нам выпадет клетка,

Укажут уже не в Кремле,

И не президент, а рулетка

Рулит, примостясь на руле.

12

Как в такой круговерти помочь тебе, если

Я не врач, а всего лишь боль?

И от боли все чувства бесследно исчезли,

Только горечь во мне и любовь...

Чем тебе помогу, если плоть я от плоти,

Отпрыск долгой твоей тоски?..

На песке, на снегу да еще на болоте

Возводил все свои стихи...

И смогу ли помочь, если дряхлый, ледащий,

И дела мои не в дугу:

Не сегодня, так завтра сыграю в ящик...

Чем же я тебе помогу?..

И неужто, от ужаса и сумасбродства

Обменяв Авось на зеро,

Ты оставишь себя и свое первородство,

Да и душу свою в казино?..

13

Отчего, господа сограждане,

Снова страшно и тяжело?

А ведь все, что желалось каждому,

Состоялось, произошло!

Но тот шанс, что дала история,

Прозевали и в этот раз:

Либо хапали, либо спорили,

И Авось нас уже не спас.

Но не каялись, не закаялись

И нацелились не туда...

Надвигается апокалипсис.

Ставки сделаны, господа...

СТИХ

Кто его родня? Гитара? Лира?

Песнопение или молитва?

Или он изгой, проклятье мира,

И с ним рядом петля и поллитра?

Выскажусь, предтечам не переча.

Он — дитя не лиры, не гитары,

Не молитвы. Он лишь точка встречи

С тем, что никогда не прилетало.

2001

НЕЗАДАЧА

Кто не мастер — несчастен

И удачи лишен.

К жизни он непричастен,

От нее отрешен.

Неспокойно, негордо

Ходит он по земле,

Потому что при ком-то,

А не сам по себе.

А уж бед и напастей

Нипочем не избыть,

Как возжаждет немастер

Вдруг за мастера слыть...

Не от той ли причины

Полпланеты встрясло?!

А ведь все получил бы,

Возлюбя ремесло,—

Трезвость веры и мысли,

Повседневную высь.

И бессмертье при жизни,

И посмертную жизнь.

Только жаждет он снова

Не добра, а вранья,

И рыдает в нем злоба,

Как мотор без ремня.

1968

ВЯЗАЛЬЩИЦА

Кто она — черту известно.

Взор из-под челки сердит.

Вечно напротив подъезда

С вечной работой сидит.

Выйду — посмотрит подробно,

Строчку заполнит крючком,

И отчего-то под ребра

Вновь саданет холодком.

Бред?

Несусветная дикость?

Полный в мозгу кавардак?..

Что ж мне мерещится Диккенс —

«Повесть о двух городах»?

(В Сент-Антуанском предместье

Тоже плела приговор,

Тоже вязала из шерсти

Сводки на сотню голов.

Злобной волчицей рычала —

Сгинула, точно овца...

Кто подстрекает начало,

Плачет еще до конца...)

Так что с вязаньем помедли,

Яростный взгляд опусти

И погребальные петли

Ради себя распусти.

Вяжет...

А жизнь по привычке

Ладит нехитрый уют.

Мимо бегут электрички,

Дети и птицы поют.

И о районе не скажешь,

Будто похож на Париж...

Что ж ты все вяжешь и вяжешь,

Что исподлобья глядишь?

1968

ЖИВОПИСЬ

Лето в городе Гороховце,

Белое и рыже-золотое,

Все в полдневной солнечной пыльце,

Все помолодевшее от зноя.

Крохотный и древний городок

Возле Клязьмы прикорнул укромно,

И ему, наверно, невдомек,

Что отныне лето в нем огромно.

Как охота мне в Гороховец!

...Ошалев от зелени и света,

На холсте он уместился весь,

И в нем лето и все время — лето!

Никаких ни осеней, ни зим —

Лето — в ржави крыш и колоколен!

...Разве ж этак мы изобразим,

Нарифмуем или наглаголем?

Разве нам дана такая власть?

Разве найдено такое слово,

Чтобы краской на бумагу класть

И тебе — пожалуйста! — готовы

Крыши, колокольни, деревца

Рыже-бело-золотого цвета,

И из города Гороховца

Никогда не исчезает лето.

1983

ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА

Люблю железную дорогу

Всей памятью и всей душой —

И ту, что далеко-далёко,

И ту, что тут, при окружной.

Мне запах мил угля и дыма

И гари ветровой глоток,

Они никак непобедимы,

Хоть перешли давно на ток.

Подросток, говорят, несносный

Дерзил и убежать грозил,

Но товарняк четырехосный

Его от немцев вывозил.

И я остался благодарным