Стихотворения

Ворон над Переделкином черную глотку рвет.Он как персонаж из песни над головой кружится.Я клювом назвать не осмеливаюсь его   вдохновенный рот,складками обрамленный скорбными, как у провидца.И видя глаз прозорливый, и слушая речи его,исполненные предчувствий, отчаяния и желчи,я птицей назвать не осмеливаюсь крылатое существо —как будто оно обвиняет, а мне оправдаться нечем.Когда бы я был поэтом — я бы нашел словаточные и единственные, не мучаясь, не морочась,соответствующие склонностям этого существа

и скромным моим представлениям о силе его   пророчеств.Но я всего стихотворец: так создан и так живу,в пристрастии к строчке и рифме, в безумии этом   нелепом,и вижу крылья, присущие этому существу,но не пойму души его, ниспосланной ему небом.Я выгляжу праздным и временным в застывших   его глазах,когда он белое облако рассекает крылом небрежным.Я царствую здесь, в малиннике, он царствует   в небесах,и в этом его преимущество передо мною, грешным.

Ворон над Переделкином черную глотку рвет,что-то он все пророчит мне будто бы ненароком,и, судя по интонациям, он знает всё наперед…Но в этом мое преимущество перед лесным пророком.

«Вот странный инструмент для созиданья строчек…»

Вот странный инструмент для созиданья строчек,которых в первый миг никто понять не хочет.Вот странный инструмент: два уха, два зрачка,изгиб надменных губ и шепоток сверчка.Под ним внизу — сама конструкции основа —в ней действует душа, разогревая слово.Меж ними — коридор, на нем, его деля, —

то крестик, то кадык, то галстук, то петля.

«Прощайте, стихи, ваши строки и ваши намеки и струны…»

Прощайте, стихи, ваши строки и ваши намеки   и струны,и ваши вулканы погасли, и, видимо, пробил тот час…И вот по капризу природы, по тайному знаку фортунырешается эта загадка: кто будет услышан из вас.Когда вы так странно рождались, как будто   входили без спроса,как будто с блаженной улыбкой с господского   ели стола,вам всё удавалось отменно, и были наглы вы, а прозабыла, словно нищенка, нема и словно подачки ждала.

Но вот, словно молнии, стрелы в глазахнеподвижных проснулись,но вспыхнули, зарозовели неюные щеки ее.И тотчас гусиные перья шершавой бумаги коснулись,и тотчас ушли, не прощаясь, и быт, и беда, и вранье.А там уж как Бог пожелает, а там уж как время   захочет,а там, что подскажет природа, а там, что   позволят грехи…Покуда шершавой бумаги хоть капля слезы не омочит,кто знает — что проза такое? Кто знает,   что значит стихи?

«Сладкое бремя, глядишь, обернется копейкою…»

Рахели