Стихотворения. Четыре десятилетия

Все эти страшные слова: сноха, свекровь,Свекр, теща, деверь, зять и, боже мой, золовка —Слепые, хриплые, тут ни при чем любовь,О ней, единственной, и вспоминать неловко.Смотри-ка, выучил их, сам не знаю как.С какою радостью, когда умру, забуду!Глядят, дремучие, в непроходимый мрак,Где душат шепотом и с криком бьют посуду.Ну, улыбнись! Наш век, как он ни плох, хорошТем, что, презрев родство, открыл пошире двериДля дружбы, выстуженной сквозняками сплошь.Как там у Зощенко? — Прощай, товарищ деверь!

Какой задуман был побег, прорыв, полет,Звезда — сестра моя, к другим мирам и меркам,Не к этим, дышащим тоской земных заботПосудным шкафчикам и их поющим дверкам!Отдельно взятая, страна едва жива.Жене и матери в одной квартире плохо.Блок умер. Выжили дремучие слова:Свекровь, свояченица, кровь, сноха, эпоха.

Под шкафом, блюдечком, под ложечкой, под спудом…

Под шкафом, блюдечком, под ложечкой, под спудом,

Под небом Африки, под креслом, под судом,Под страхом смерти злой, чудачествам, причудамНе веря, под вечер, одной звездой ведом,Под небом голубым страны своей, под гнетомОбид, под насыпью, под бурею судеб,Под длинной скатертью столов, под переплетом,Под снегом, под руку, под шапкой снега — Феб,Под зноем флорентийской, если помнишь, лени, –Строка растянута — и сразу не узнать,Тоска, друзья мои! Спасибо, куст сирени,Под ней, персидскою, мы встретимся опять,Под гневным лозунгом, любуясь под грозою

Уснувшим воином, под влажный шум листвы,Под ветром, выяснив, что под его рукоюНе бьется сердце, — жаль, в ее стихах, увы,Под солнцем вечности, творительным предлогомВсе это вырастив вокруг и сотворив,Под мраком, если бы я мог сказать: под Богом!Так подбирается и сам ведет мотив.

Ты душа, энтелехия, как говорил…

Ты, душа, энтелехия, как говорилНе Платон, а строптивый его ученик,

Ты устала, потратив так много чернил,Столько строк сочинив, повлияв на языкПоэтический, только! — в обиду не дав,Как дитя, на растленье семье воровской,Не покинув его, но держа за рукав,Да не вырвется, не соблазнится тоскойТрехкопеечной, помня и в черные дниО еще не разгаданном нами родстве,Но счастливом, лишь руку во тьме протяни,Со звездой в облаках и дыханьем в листве.

Тает, тает, в лучах выгорая…