Стихотворения и поэмы

В конце февраля отпустила погода,снег на Волге искрится,                                             аж режет глаза.Опять зарекрутнивают много-народа,через Волгу                     на Царицын                                             потянулись воза.Криком исходят                              быковские бабы,заламывая руки, пугают коней,падают бессильно в снеговые ухабы,ползут,             держась за копылы саней,А тут еще трахома                              на каждом человеке,у докторской избы                                   под конвоем ждут,когда,

             им отвернув красномясые веки,ляписом и купоросом их обожгут.«Надо бы полегче:                               гольтепа что порох,огнем угрожает военный крах!..»Каждое движение,                                    каждый шорохв душе у Ефима рождает страх.Панечкин дождался:                                    прошлись по амбарам,разграбили что можно,                                        грозили огнем.Степной и Баженов выделили даром:«Прими, народ!..»(«А потом вернем!»)А вчера на зорьке ахнуло Быково:стражники спешились на Столбовой.И стало непривычно тревожно и ново —

и покатился по улицам стон и вой,И вслед за рекрутскими                                            ледовой тропкойсегодня двинулся в дальний путьвозок с Мазуровым                                     и Дремлюгой Степкой,так окровавлены, что страшно взглянуть.Долго Кузьма бежал за ним с обрыва,валенки в сугробах черпали снег,бежал, задыхался, дыша торопливо,домой повернул,                              ускоряя бег.Во двор,                на крыльцо                                       и в горницу с крикомвлетел               и чужого не заметил от слез.«Тятя,

          скорей,                       догони,                                     верни-ка!Гаврилу куда-то солдат повез!..»— «Кого?» —                   остановил незнакомый голос.Кузьма столкнулся взглядом с мясистым лицом.Оперев на шашку ус, похожий на колос,урядник за столом                                   восседал с отцом.«Какой Гаврила, а? Не Мазуров ли это?»Ефим махнул рукой в бородавках колец:«Поденщиком работал у меня три лета,Кузьку к себе привязал,                                              подлец!»Плакал Кузьма, ни на кого не глядя.«Цыть, сопляк!Ума еще нет».

Урядник рассмеялся:                                   «Вот тебе и дядя!Сколько мальчонке?»                                    — «Четырнадцать лет».Звякают стаканы.                               «Кузька, вот что:ну-ка быстро тулуп надень,сбегай моментом,                                     что она там, почта,газеты не приносят четвертый день!..»Лбами соткнулись, оборвали песни…«Где? —                рычит урядник. —                                        Быть не могёт!Читай!..»Кузьма прислушался.«Царицынский вестник».Февраль. Двадцать третье. Пятый год.