Что-то верить стал я в каждую примету.Серой синью стынет волжская вода.Может, скоро я в последний раз к тебе приедуи останусь,не расстанусь.Навсегда.Волга-родина, прости слова восторгаи прости меня за всё, что умолчал.Я живу тобой, плыву тобою, Волга,знаю твердо — ты последний мой причал.Я плыву тобой, все створы отмечаю,каждый раз читаю снова по складам.Проблесковыми огнями отвечаювсем идущим на сближение судам.Сколько жизней нами прожито с тобою!Бурлаком ходил дорожкой бечевой.С той поры всегда хожу твоей тропою,хоть и ноет каждый мускул плечевой.С Пугачевым я стоял в ночи грозовой,лодки посуху от Дона волоча.Был я вольницей твоею понизовой,был я конницей твоей у Калача.Я твоими всеми мелями мелею,все глубины воспеваю во сто крат,всеми болями твоими я болею,торжествами, всеми праздниками рад.Уезжаю, говорю тебе: «Счастливо!»Тихо тают на песке мои следы…Мне прощание с тобой, как боль разрыва,с каждым разом — как предчувствие беды.От волны твоей глаза мои наволгли.Отзови от всех земных широт меня.Волга-родина! Я твой. Я капля Волги.Искра малая от вечного огня.1974–1975
137. «Захочу позвонить…»
Захочу позвонить — опомнюсь, — с диска спадет рука.Ни расспросить, ни рассказать — ни слова теперь в ответ.Далеко ли тыили близко — никто не знает пока.Я к этому не привыкну, что тебя навсегда нет.Не загробной слезой омою,— знаю твой нрав.Но ушел и не попрощался — ничего не-сказал мне.А я ведь живу, как прежде, с тобою вдвоем, вдвойне.Оборвал всё тоской немою,— нехорошо, Ярослав.Хожу и зову друга… У тебя их теперь — не счесть.В друзья тебя назначает каждый — и стар и мал,и тот, кто считает дружбу службой плести лесть,и тот, кто знает ей цену, — не раз ее продавал.«Прощай!» — шепчу запоздало… От боли я сник и стих.Нужна мне твоя улыбка, укором сведенный рот,локоть, прикрывший строки, голос, густой, как стих,рабочая неторопливость у проходных ворот.Знаю — ты оборвал бы, знаю и сам — нельзя.Не в плаче стихи охрипли, — кровь вышла из берегов.Поэзию всю окрикни, и отзовется всяна нежное твое имя — Ярослав Смеляков.<1975>