Был грозный срок. Уже ступалаВдали война, как Командор —Стопой тяжелой. Как шакалы,В один сбирались дикий хорЦаревы слуги — «патриоты»,Уж запах тлена долетал.Но не один отважный кто-тоУже точил на них кинжал.А те, что чуяли провал,Те плети толстые сплетали —И в плесень камер и в централГолодных узников кидали.Еще каратели, шпикиВ дыму роились той порою,Еще безгласны и тихиВо мгле таилися герои.Смешалось всё в снарядов вое —Хрипенье, стон, вранье, грызня…Здесь море ночи мировоеИ берег мирового дня…О, сколько их, чернявых Сашек,В окопах мерзлых полегло,И сколько в их мечтах погасшихКрасы и нежности цвело!Так что же Сашу привелоНа службу к воронам проклятым?А он мечтал ведь, как назло,Стать Робеспьером иль Маратом,А он немало ведь прочелКниг пламенных — призывов к воле!(Науку эту он прошелВ тюрьме — в то время высшей школеПолитики: для бедных болеИ не было — мечтать не смей!)Что ж: на чужом, на мокром полеНастиг его стоглавый змейВ вонючей и сырой траншее,И к пулемету приковал,И трудовой рукой смелееЗа сытых биться приказал.Сашко частенько вспоминал[101],Как целовался за дровами,Как у соседа груши кралИ как гулять ходил с друзьями,Корабликов бумажных флотИ вожаков фабричных слово,Что за собой вело народ,Пылая факелом багровым.Он вспоминал, как светом новымВесь озарился жизни путь,Как ветром вольным и суровымДышать глубоко стала грудь,Как юность присягала честноНе на иконе, не в словах,Как стрелы гнева и протестаКалились в молодых сердцах.