МечетсяЧеловечество —Мучится, мается,Падает, поднимается,Топчется, пятится,Сына убив, принимаетсяВновь восхвалять отца.Длится сумятица.Мучится человечество,Плачется, молится.Ужас за ужасом гонится,Страхи за страхи цепляются.Древле был страх омонголиться,Позже был страх отуречиться,После был страх онемечиться…Но и не окитаится,Как и не ояпонится,И не обамериканитсяСтраждущее человечество:Было оно человечеством,Так оно им и останется,Страждущее человечество.Мучится человечество,Но по необходимостиУчится человечествоСобственной неуязвимости,Чтоб величайшею ценностьюЛюди могли обеспечиться —Личной неприкосновенностьюВ шумной семье человечества.1961
Я с МузоюГлубокой ночьюШел около "Националя"[169].Дул ветер, облачные клочьяПро ураган напоминали.И будто бы в ответ на этоБлеснул из мрака диск, повисшийНа стенке университета[170],Как некий символ правды высшей.Сказала Муза:— "Приглядись-каК барометру. Ведь с неких пор тамБылое пониманье с дискаБесследно оказалось стертым:Там, где стояло слово "Буря",Теперь написано — "К осадкам",Чтоб это небо, брови хмуря,Не угрожало бы касаткам.Смотри! Взамен "Великой суши" —"К хорошей, сказано, погоде",Чтоб не смущались наши души,Чувствительные по природе".Кто сделал эти измененьяНепогрешимою рукою,Тот, безо всякого сомненья,Хотел глубокого покоя.И только надпись "Переменно"Не превратилась в "Постоянно"Над диском белым, точно пенаБушующего океана.1961
ВсегоЕще понять не можем —Как видно, время не пришло,И долго мы не подытожимВсего, что произошло,И обо всехЯвленьях этихТвердим казенным языком:"Во-первых, во-вторых и в-третьих".Но даже в случае таком —Во-первых:Немы от разлукиНа колоссальной вышине,Вновь запросились в наши рукиИ серп и молот на Луне;И, во-вторых:Вдруг замаячилВсё резче Марса уголек,И путь туда казаться началНе столь далек, не столь далек;И, в-третьих:Ближе к нашим крышамВенера подошла, звезда:"Вы слышите меня?" — "Мы слышим!"Всё это началось тогда[171],КогдаВесенним утром ясным,Земля, вознесся над тобойВ своем комбинезоне красномПилот, от неба голубой.1961
ОнВсюЕвропуВзял в объятьяС Норд-Капа[172] и по Закавказье,Ее блистательное платьеЗабрызгав дождиком и грязью,И усмехнулся он невинно,Что это — не его вина,—Большой веснушчатый детина,Так называемый — Весна.1961