Ходят пчелы на ручейЗа водой студеной; пчелыПод шатром карагачейСловно новоселы.Бабочки вьются,Как желтые блюдца.Ты ли, арча, недостойна парчи?Что есть на свете тусклее арчи?Муравьиный мускул мал,Но лежит в труде долина,Муравей бревно поймалВсей ватагой муравьиной.Это малое бревноЯ растер бы меж ладоней,Но для них оно одно —Знак работы неуклонной.Как одеяло цветное,Долина купается в зное.Словно гончарня над глиной,Так трудится в зное долина.Я покидаю пчел водопой,Падай, вода! Перепел, пой!
2
Где разветвляется хобот ущелья,Камни обвалом порвало,Где, точно клейма, наклеены щели,Там увидал я шакала.Там он стоял, размышляя ушами,Один — без детей, без жены;Были глаза его, как камышами,Вздыбленной шерстью окружены.Я-то ведь знаю, кто он такой,Как он меняет лица,Как он плутует и серой рукойВ наши дома стучится.Это неверно, что лишь пустыньСпутник он невеселый,Нет, и любой городской пустырьВоем шакальим полон.
3
Но ты по-особому вздыблен и горд,Шакал азиатских гор.Тебе оказали сугубую честь,Ты помнишь той ночи размер?Дубы, что упали в Ахча-Куйме,Ты видел их двадцать шесть[46].И сердцем и глазом запомнили мыШакалов Ахча-Куймы.И тех, что ножу предают за гроши,Убийство для них — воспитанье души.И тех, что до власти лакомы,На страже весов мировых,Горят имперскими знакамиМундирные вывески их.И тех и других запомнили мы,Шакалов Ахча-Куймы.Дразни этой вестью друзей и казни,Беги за Герат, беги за Газни,Кричи Индостану, как любим мыШакала Ахча-Куймы.Лишь бурей взыграется Азия,Не встретимся здесь мы разве?И драться мы будем в песках этих рыжих,Пока ты не будешь разбит и унижен,Тогда подойдешь смиренней, чем мышь,К разбитой моей голове,Спросишь: «Зачем ты здесь лежишьВ чужой, в неродной траве?»«Зачем лежу в траве голубой?» —До крови смеялся я над тобой.Я покидаю пчел водопой —Падай, вода! Перепел, пой!1926