Был когда-то город славный,Властелин земли и вод;В нем кипел самодержавныйИ воинственный народ.В пышных мраморных чертогахПод защитою боговИли в битвах и тревогахБыл он страшен для врагов.Степи, горы и долиныИ широкие моряПокрывали исполиныДвухстихийного царя.И соседние владыки,И далекие страныПеред ним, как повилики,Были все преклонены.Багряницею и златомОн роскошно их дарилИ убийственным булатомВ страх и ужас приводил;Подавлял свирепой тучейОн судьбы чужих племен…Кто не знал тебя, могучий,Знаменитый Карфаген?..Июль 1837
111. Царь охоты
В<асилию> А<лексеевичу> Б<урцов>у
Honny soit qui mal у pense.
Montaigne[105]Надолго вихорь света,Как бурная река,Уносит от поэтаЛюбезного стрелка!Быть может, невозвратно?Что делать!.. Так и быть!..Меж тем я буду житьНадеждою приятной,Что некогда, шутя,От скуки на досугеИль так, в веселом круге,Он вспомнит про меняИ скажет: я когда-тоПроказника знавалИ помню, что проклятыйМне что-то написал.А я ему богатый,Какой-то полосатый,Огромнейший колпакВ знак памяти оставилИ живо помню, какМеня он позабавил,Любуясь, как дурак,На шелковый колпак!
1
ОН
Не черные тучи Висят над скалой; Не вихорь зыбучий Взвился над землей; Не сокол могучий Летит с облаков Стрелою гремучей В толпы воробьев. Нет! Буря не воет… И вихорь не роет Горячей земли. Всё тихо, покойно, И дивно, и стройно В небесной дали. Но что ж изменилось В природе вещей? Не чудо ль явилось Для робких очей? То в поле выходит Roi de la chasse,[106] И в ужас приходит Весенний бекас!.. То муж сановитый, Стрелок знаменитый, Гусар отставной, Привыкший к победам, К бутылке, к обедам И к воле лихой. Скучая без славы, Любя старину, С жильцами дубравы Ведет он войну. Он долго не метит: Лишь глазом заметит — Спускает курок… И птица у ног. Не знает ни тьмы, ни денницы Великий стрелок. Не видя поднявшейся птицы, Он слышит лишь крыльев полет,Прицелился, грянул — и жертва падет. Едва появился Лесной удалец, Он — паф! — покатился! Он — хлоп!.. и конец! Как солнце в огромном Хаосе миров, Блистает он в скромном Хаосе стрелков, Предводит их сонмом, Как муромский витязь Илья. А те лишь зевают И грустно считают Свои пуделя.