Стихотворения. Поэмы. Пьесы

На девять    сюда      октябрей и маёв,под красными      флагами         праздничных шествий,носил   с миллионами         сердце мое,уверен   и весел,      горд         и торжествен.Сюда,   под траур        и плеск чернофлажий,пока  убитого      кровь горяча,бежал,   от тревоги,        на выстрелы вражьи,молчать    и мрачнеть,         кричать            и рычать.Я здесь   бывал      в барабанах стучащихи в мертвом      холоде         слез и льдин,а чаще еще —просто   один.Солдаты башен         стражей стоят,подняв   свои      островерхие шлемы,и, злобу    в башках куполов           тая,притворствуют      церкви,            монашьи шельмы.Ночь —   и на головы намлуна.

Она  идет     оттуда откуда-то…оттуда,   где     Совнарком и ЦИК,Кремля    кусок      от ночи откутав,переползает        через зубцы.Вползает    на гладкий         валун,на секунду     склоняет         голову,и вновь    голова-луньуносится    с камня        голого.Место лобное —для голов     ужасно неудобное.И лунным     пламенем         озарена мнеплощадь    в сияньи,        в яви             в денной…Стена —     и женщина со знаменем^{331}склонилась     над теми,         кто лег под стеной.Облил   булыжники        лунный никель,штыки   от луны      и тверже           и злей,и, как нагроможденные книги, —его  мавзолей.Но в эту    дверь

      никакая тоскане втянет    меня,      черна и вязка, —души  не смущу      мертвизной, —он бьется,     как бился         в сердцах              и висках,живой   человечьей весной.Но могилы     не пускают, —           и меняостанавливают имена.Читаю угрюмо:      «товарищ Красин^{332}».И вижу —     Париж        и из окон Дорио^{333}…И Красин    едет,      сед и прекрасен,сквозь радость рабочих,           шумящую морево.Вот с этим     виделся,            чуть не за час.Смеялся.    Снимался около…И падает    Войков^{334},        кровью сочась, —и кровью     газета        намокла.За ним   предо мной        на мгновенье короткоетакой,      с каким      портретами сжились, —в шинели измятой,        с острой бородкой,прошел   человек,         железен и жилист.

Юноше,   обдумывающему           житье,решающему —      сделать бы жизнь с кого,скажу      не задумываясь —           «Делай еес товарища     Дзержинского».Кто костьми,     кто пеплом           стенам под стопуулеглись…     А то       и пепла нет.От трудов,     от каторг         и от пуль,и никто   почти —        от долгих лет.И чудится мне,      что на красном погостетоварищей     мучит        тревоги отрава.По пеплам идет,          сочится по кости,выходит    на свет         по цветам           и по травам.И травы    с цветами        шуршат в беспокойстве.— Скажите —      вы здесь?           Скажите —               не сдали?Идут ли вперед?       Не стоят ли? —              Скажите.Достроит    коммуну        из света и сталиреспублики     вашей        сегодняшний житель? —Тише, товарищи, спите…

Ваша     подросток-странас каждой    весной      ослепительней,крепнет,    сильна и стройна.И снова    шорох      в пепельной вазе,лепечут   венки      языками лент:— А в ихних      черных         Европах и Азияхбоязнь,   дремота и цепи? —            Нет!В мире   насилья и денег,тюрем   и петель витья —ваши     великие тениходят,   будя     и ведя.— А вас    не тянет        всевластная тина?Чиновность     в мозгах         паутину            не свила?Скажите —     цела?        Скажите —            едина?Готова ли     к бою          партийная сила? —Спите,   товарищи, тише…Кто  ваш покой отберет?Встанем,    штыки ощетинивши,с первым    приказом:            «Вперед!»