Стихотворения. Проза

Здравствуй, душенька, Володенька, — ты думал, что я забыл тебя, — ничуть; не писал — правда; да когда? Дети просят каши, жена — не скажу. Ты едешь в Питер — жду; приезжай, душка, трубку дам. Пиши ко мне (рукою В. Одоевского. — Ред.). На последнее письмо твое еще не отвечал, любезный друг, потому что все это время я почти не выпускал пера из рук. Благодарю тебя без фраз за твою дружбу. Трудитесь, мы с Одоевским, надеюсь, не отстанем. Авось, не даром соединим усилия. Описывайте мне подробнее всякий нумер. Посылаю вам покамест еще пьеску. Если пригодится, она ваша. Соболевскому нет места писать (рукою Веневитинова. — Ред.).

Шевыреву

Малютку[493] целую и ласкаю. Умница мальчик. Пишет, переводит, а нет, чтобы ко мне написать. Адрес знаешь? Не знаешь — живот скажет (рукою В. Одоевского. — Ред.). Молодец, Шевырев! Я еще не выспался в Петербурге, а он уже отвалил «Валленштейнов лагерь». Рожалин говорит, что славно, и я верю. Печатай его в первых книжках; он понравится. Я бы отвечал тебе рифмами на рифмы, но я так много рифмовал, что не худо свой запас рифм поберечь на черный день. Покамест довольствуйся дружбой за дружбу (рукой Веневитинова. — Ред.).

Веневитинов

Одоевский

В «Моей молитве» перемените стих[494]

:

Да через мой порог смиренныйНе прешагнет, как тать ночной,Ни об<ольститель> и пр.

33. А. В. ВЕНЕВИТИНОВУ[495]

<Конец 1826 — начало 1827. Петербург>

Обедаю за общим столом у Andrieux[496]. Там собираются говоруны и умники Петербурга. Я, разумеется, молчу, и нужно прибавить, что я стал очень молчалив, с тех пор, как тебя оставил.

34. С. А. СОБОЛЕВСКОМУ

[497]

<Конец декабря 1826 — начало 1827. Петербург>

Получив твое поганое письмо[498], я тотчас обрек его на всесожжение, и на другой же день зажег им свой камин. Если б я мог полагать в тебе хоть на грош благоразумия, то стал бы бранить тебя за такое письмо; но ты не можешь изменить своей природе, как говорят французы, и поэтому прими от меня в награду ящик вонючего Стильтона[499]. Наконец дождался ты Пушкина, Перекрестись и кушай.

Д. В.

А Пуш<кину> от меня — поклон.

1827

35. А. В. ВЕНЕВИТИНОВУ[500]

<Январь 1827. Петербург>

Я дружусь с моими дипломатическими занятиями. Молю бога, чтобы поскорее был мир с Персией[501], хочу отправиться туда при первой миссии и на свободе петь с восточными соловьями. Malgre le nombre de mes occupations, je trouve toujours le temps d'ecrire, je suis place pres de Bouteneff[502][503].

Пиши мне об журнале; скажи искренно, что говорят об нем в Москве.

36. А. В. ВЕНЕВИТИНОВУ[504]

5 января <1827. Петербург>

Недавно я обедал вместе с Гречем и Булгариным[505]: они оба увиваются около меня, как пчелки около липки, только не дождутся от меня меду.

Вчера у меня провел весь вечер Дельвиг; мы провели время очень весело, пели и швыряли друг в друга стихами. —

Говорят, что Мицкевич[506] — знаток в литовских древностях, знает латинский язык и славянский.

Пусть Погодин заставит его написать что-нибудь для Вестника. Готовь Погодина к брани: пора настала. Надобно поранить трехглавую петерб<ургскую> гидру — С<еверную> П<челу>, Арх<ив> и С<ын> От<ечества>[507]: мира с ними не может быть.

37. М. П. ПОГОДИНУ[508]

7 января 1827. <Петербург>