Стилист

И никаким способом «привязать» этот пистолет к сотруднику налоговой полиции было невозможно. Приезжал он в «Мечту»? Ну, допустим, приезжал. Зачем? Узнал, что «Шерхан» затеял какую-то возню вокруг дома ведущего переводчика издательства. А почему бы ему и не приехать? Имеет право. Он ведет оперативную разработку издательства «Шерхан», вступил в доверительные отношения с человеком, приближенным к руководству издательства, – с любовницей генерального директора. Она периодически давала ему информацию. Нормально? Вполне. Почему не признался оперативникам с Петровки, что работает по издательству? Опять же имеет право. На то она и оперативная работа, чтобы не трубить о ней направо и налево. Почему ночью приехал? А кто сказал, что ночью? Вечером приезжал, хотел зайти к переводчику Соловьеву, познакомиться, но передумал, решил не торопиться. Отложил визит до следующего раза. Что еще вы имеете мне сказать, господа?

В замечательных книгах Рекса Стаута про гениального сыщика Ниро Вульфа все было бы куда как проще. Вульф собрал бы в своем кабинете всех участников, вовлеченных в дело, сел в свое знаменитое красное кожаное кресло и в деталях рассказал бы, как, по его представлениям, все происходило. И истинный виновник обязательно выдал бы себя неосторожным жестом или словом, а приглашенный для участия в торжествах полицейский немедленно арестовал бы его на глазах у изумленной публики.

Показания манекенщицы Оксаны Бойко, искренние и подробные, не могли ни в чем уличить Устинова. И даже ее рассказ о том, как и когда он планировал прибрать издательство к рукам, оставался пустым сотрясением воздуха, потому что Устинов этого не подтверждал. Да, он говорил об этом Оксане, но говорил только для того, чтобы заинтересовать ее будущими деньгами и заставить сотрудничать. На самом деле он вовсе не собирался этого делать, это была хитрая легенда. И поди-ка докажи, что это не так.

Доказывать было нечем. Нужно было, чтобы Устинов признался в убийстве, но делать этого он, разумеется, не станет, он же не идиот. На худой конец сгодился бы и свидетель, который видел его стреляющим в Собликову и Коренева. Но свидетеля такого не было.

Как ни грустно в этом признаваться, убийство в доме Соловьева обещало остаться «висяком». Убийца известен, а преступление считается нераскрытым. Вот такие парадоксы следственно-оперативной жизни…

Зато благодаря работе, проделанной в ходе раскрытия этого преступления, выявились факты и обстоятельства, совершенно по-иному освещающие жизнь Владимира Александровича Соловьева. Ибо один из десяти студентов-вечерников, кому предположительно принадлежала случайно найденная шпаргалка по криминологии, был не кем иным, как двоюродным братом некоего Мешкова, состоящего в штате издательства «Шерхан» и более известного как Вовчик, личный телохранитель Кирилла Есипова. Кузен Мешкова, Георгий Шикеринец, в вечернее время учился в юридическом вузе, а в дневное служил в должности милиционера полка патрульно-постовой службы. Личное дело его хранилось в ГУВД, и достаточно было одного взгляда на написанную им собственноручно автобиографию, чтобы утвердиться в подозрениях о том, чьей рукой была написана злополучная шпаргалка. Конечно, взгляд оперативника – не источник доказательств, и автобиография Георгия Шикеринца была изъята из дела и направлена на экспертизу вместе с клочками бумаги, на которых записаны отрывочные фразы о статистике и предмете криминологии. Эксперты скорого ответа не обещали, впрочем, как и всегда, но особой спешки и не было.

– Каким образом я, по-твоему, должен посылать это на экспертизу? – спросил Настю следователь городской прокуратуры Ольшанский. – В рамках какого уголовного дела?

Вопрос был закономерным. Для того чтобы эксперты могли работать, нужно было возбужденное уголовное дело. А ведь никакого дела по факту нападения на Соловьева не было ни два года назад, ни сейчас. И как его возбудить, это дело, если сам Соловьев молчит, как воды в рот набрал, и не желает вступать ни в какие разговоры о причинах своей внезапной тяжкой болезни?

– Ну, давайте проведем экспертизу в рамках дела об убийстве Собликовой и Коренева, – предложила Настя. – Ведь по делу точно установлено, что Собликова с помощью Коренева пыталась что-то найти в архиве Соловьева. Мало ли что я придумала насчет информационного письма с предложением тиражей. А может, искали вовсе не письмо, а как раз шпаргалку. В конце концов, передо мной стояла задача найти среди бумаг Соловьева посторонние документы, которые могли стать объектом поисков для Собликовой и издателей. Я вам нашла два документа. И идет проверочная работа по обоим.

– Анастасия, врать нехорошо, – строго произнес Ольшанский.

– Почему врать-то? – искренне возмутилась Настя. – Ничего не врать. Мы отрабатываем все возможные версии, обычное дело. А если вас что-то смущает, я вам скажу еще больше. Юрка Коротков выехал в тот город, где погибла жена Соловьева. Уж по факту ее смерти дело точно есть, хотя и приостановленное, поскольку убийство не раскрыто.