Сто сорок писем Василия Белова

Взять случай с Краснодарской делегацией на съезде России. Ведь если б кубанцы не покинули съезд раньше времени, Ельцин вряд ли бы пробуровился к власти. Но кубанцы уехали «к жинкам», заторопились и уехали… Ну вот теперь и достукались до того, что наши подлодки безжалостно топятся в океанах. Поневоле поверишь в классовую теорию Маркса, которую защищает и пропагандирует Кара-Мурза».

Скажу сразу, в чем Белов прав… Действительно, большая группа кубанских депутатов покинула раньше времени судьбоносный Съезд и Ельцину хватило голосов для победы. Но Белов не знает про второй случай. Депутаты из южных регионов покинули со словами «пора пахать и сеять» еще один судьбоносный Съезд, на котором хватило голосов проельцинскому кандидату на пост председателя Верховного Совета РСФСР Руслану Хасбулатову и не хватило нашему выдвиженцу Сергею Бабурину. Увы, у этой истории есть трагические страницы.

Спустя некоторое время понимаешь, что напутствие Белова «одолеем демократов» звучало и раньше не ради красного словца. Еще в романе «Все впереди» он предвидел и предупреждал, к каким печальным и трагическим последствиям приводит политика западников, растаптывающих нравственные и духовные традиции собственной страны. Осознание как беды, так и правоты Белова приходит с запозданием. Но лучше поздно, чем никогда.

Лишь через десяток лет по достоинству начал оцениваться роман Белова «Все впереди», опубликованный летом 1986 года. О том же напишет 6 августа 2003 года в «Литературной газете» молодой писатель Алексей Варламов в своей статье «Что позади?». Мне не ведомо, почему ему пришла мысль вернуться к давнему произведению Белова и поразмышлять о его сбывшихся пророчествах. Но диагноз бездуховности общества, попавшего в демографическую яму, он поставил правильно. Как справедлива и его критика в адрес тех русофобов, кто не принял талантливое произведение и устраивал заказную грязную травлю его.

Варламов размышляет так: ««Все впереди» – пророческий роман о покалеченном народе. О нежелании женщин рожать детей, о нежелании мужчин за своих детей бороться, о слабости и неспособности даже самых лучших и сильных людей к сопротивлению нравственному распаду, о том параличе мужественности и женственности, последствия которого мы наблюдаем теперь и неуклюже пытаемся возместить их всякими «братками» и «бригадами». Над Беловым смеялись… Мракобес, консерватор, ретроград, домостроевец – кто еще мог такое написать?…

Беловский роман, как и все его городские вещи, оказался криком, гласом вопиющего в пустыне. Интеллигенция предпочитала читать и узнавать себя в Трифонове, как сегодня в Улицкой, а Белову вынесли приговор: не знает города, ненавидит его, не понимает, боится. Но тревога не есть ненависть. А страх иногда бывает выражением бесстрашия. Пророческое, кассандровское прорвалось именно в сыне вологодской крестьянки: мы слишком сильно натянули нить вражды, не думая о том, что в войне полов победителей не бывает. Одни спиваются, другие делают аборты, и все винят друг дружку и готовы дойти до крайности».

На мой взгляд, в пророчествах Белова нет ничего особого и запредельного. Творческая энергия писателя направлена на доказательство одной прописной истины: родная земля, леса, поля, деревенский труд, а не асфальт и городской комфорт воспитывают в человеке Человека. В городах у человека больше, чем в деревнях, появляется соблазнов и греховных поступков. А соблазны, комфорт, красивая жизнь ведут, как правило, к вырождению…

Белов дожил до того дня, когда его роман назвали наконец-то пророческим, а значит, как и предыдущие, высокоталантливым и правдивым.

Лидера Аграрной партии Лапшина я отыскал не в Думе, а в Кремле. Столкнулись на одном из совещаний. Напомнив о переживаниях Белова (куда он дел царскую медаль?), услышал в ответ, что лежит она в кабинете на видном месте, а гнев писателя о тяжелой доле крестьянства он разделяет. На мой вопрос, кому нужно объединение оппозиционной Аграрной партии с правительственной, тихо признался: «Предложили в Кремле…». Он ждал от объединения пользы для деревни, а получил кукиш да указание сидеть в Думе молча. Белов знал, что обманут, отсюда его разочарование в безрассудной и вредной политике Лапшина.