Столешников переулок

– Я живу в том доме, – соврала Инга. – Мы быстро.

– Нельзя, – повторил милиционер. – Где-то снайпер сидит, стреляет по всем подряд. Идите в обход.

Инга хотела еще что-то сказать, но вдруг сломалась. Казалось, сейчас сядет на асфальт и заревет. Ее вид смутил милиционера, который отошел к своему напарнику.

– Пойдем.

– Да, – покорно произнесла она тихо и пошла следом.

Куда идти – не трудно определить: не отставай от стаек подростков и попадешь в самое интересное место. Самое интересное по их понятиям. Встречных прохожих, как и людей зрелого возраста, на улицах не было.

Возле старого трехэтажного дома, серого и с обитой ржавым железом дверью единственного подъезда, двигались, пригнувшись, пятеро спецназовцев. Все в касках, бронежилетах и черных шерстяных масках с прорезями для глаз и рта. Передний держал прямоугольный серый щит. Слишком они казались невоинственными и мальчишки даже не останавливались посмотреть на них. Добравшись до подъездной двери, спецназовец со щитом прошел чуть вперед, а следующий за ним подергал ее, а потом вышиб одним ударом ноги, обутой в высокий черный ботинок. Четверо спезназовцев зашли в подъезд, а передний, оставшись на улице, снял каску и маску и вытер пот с лица. Светло-русый, с усиками, голова казалась слишком маленькой на громоздком теле, зрительно увеличенном свободной одеждой и бронежилетом.

Неподалеку от перекрестка, напротив высокого серо-желтого дома, стоял за толстым деревом милиционер-кавказец со смолисто-черными усами на круглом ленивом лице. Прислонившись плечом к дереву, он скучным взглядом смотрел на проходящих мимо пацанов. Только увидев Ингу встрепенулся и произнес, улыбнувшись и показав золотой верхний резец:

– Стреляют там, не ходи, да.

Инга кивнула ему и, подстегнутая предупреждением, вырвалась на полшага вперед. На перекрестке остановилась, пропуская медленно едущие красные «жигули». Судя по направлению ее взгляда, собиралась обогнуть дом слева – так короче к Белому дому.

Выстрела не было слышно. В заднем стекле «жигулей» вдруг появилась дырка, как бы раскинувшая во все стороны белые изломанные лапки. Машина вильнула, выскочила на тротуар и остановилась. Водитель не выходил: то ли убит или ранен, то ли испугался.

Инга с приоткрытым ротиком смотрела на заднее стекло «жигулей». Снайпера, действительно, стреляют. И по кому попало. Но ясно было, что это ее не остановит.

– Пойдем вправо.

Обходной путь привел к высокому забору, доски которого посерели от времени, не определишь, в какой цвет были выкрашены. Ровно посередине его имелись ворота, широкие, рассчитанные на проезд большегрузных автомобилей, схваченные толстой ржавой цепью и закрытые на висячий амбарный замок, зачехленный в целлофановый пакет, грязный и с мутной водой в нижнем углу. Цепь была такой длины, что между створками ворот можно было протиснуться боком и присев, задевая головой замок. Внутри ограды были сложены бетонные строительные плиты, ржавые решетки арматуры, деревянные поддоны – то, что не растащат, потому что на горбу не унесешь. Инга все время поправляла волосы на макушке, будто пыталась стряхнуть воду и грязь, собранные с пакета, в который зачехлен замок. Ей позарез нужно было зеркальце, наверное, забыла уже, куда и зачем идет. На противоположной от ворот стороне у забора сложены ящики, но не обычные, щелястые, какие громоздятся на задворках продовольственных магазинов, а большие и обитые изнутри плотным картоном. Кто-то недавно прошелся по ним, перелезая через забор, и оставил черные отпечатки обуви размера сорок пятого, если не больше.

По ту сторону забора была набережная. Справа, рядом с углом забора стояли три вооруженных милиционера, не пропускали зевак, которых собралось десятка два. Слева, рядом с белым пассажирским речным теплоходом «Александр Блок», стояли еще один наряд, сдвоенный, а впереди них, ближе к Белому дому, – любопытная молодежь группками.

Сверху забор был ровен, пальцы не резал. Опускаешься на руках, разжимаешь пальцы – и легонько бьешься подошвами об асфальт. Инга последовала примеру без обычного бабьего выпендрежа. Отпустила забор не сразу, только почувствовав, что ее поддерживают. Куртка и кофта задрались, оголив поясницу с гладкой белой кожей и светлыми, еле заметными, короткими волосками.

Первым делом Инга повернулась спиной к забору, заправила кофточку в джинсы. Потом посмотрела на свои руки, очень грязные, и брезгливо потерла одну о другую. Грязь, скатавшуюся в длинные тонкие черные иголки, стряхнула, а затем вытерла ладони маленьким носовым платочком, от которого пахнуло ее любимыми духами.