Столицы. Их многообразие, закономерности развития и перемещения

В русле идентичной стратегии столица Оманского халифата в первой половине XIX века переезжает в Восточную Африку, колонизированную арабами, за тысячи километров от центра страны. Африканский Занзибар с 1832 года становится столицей Омана, где обосновался султан страны Саид ибн Султан (Плеханов, 2003).

Берберско-арабские империи Северной Африки, халифаты Фатимидов и Альмохадов, также расширяются и воздвигают свои столицы вдалеке от своей алжирской или тунисской родины. Фатимиды (909-1171) завоевывают Египет и строят новую столицу вдалеке от своих исконных земель в Каире в 969 году. Альмохады (1121–1269) выносят свою столицу на другой континент, в Севилью, в 1170 году (Turchin, 2009:5–7).

Афганские завоеватели Газневиды в 1161 году перенесли свою столицу из Газни в Южном Афганистане в долину реки Инд, в Лахор, на территории современного Пакистана.

Римская империя переносит столицу в Константинополь, на территорию Греции. Задачей этого переноса, однако, было не подчинение Греции, а тыловая тактика ведения войны. Подробности этой тактики и ее причины мы разберем ниже, в специально посвященном этому эпизоду параграфе.

Подобного рода стратегии, во всяком случае в виде политических заявлений и планов, присутствуют и в современном мире, хотя и редко озвучиваются столь цинично и откровенно как, например, в следующем случае из недавней политической практики. Современные радикальные исламисты из египетской партии братьев-мусульман под руководством Мурси, которые пришли к власти в Египте, мечтают о восстановлении всемирного Арабского халифата (Соединенных Арабских Штатов). На роль столицы этого новообразования назначен Иерусалим, что позволит новому Арабскому халифату закрепить за собой территорию Израиля^[25].

Прецеденты подобного рода идей расположения новых столиц на чужих или недавно присоединенных территориях были также и в русской истории. Петр основывает Петербург на территории, сравнительно недавно присоединенной или отвоеванной у шведов. В X веке Святослав, победитель хазар, мечтал о новой русской столице на Дунае, в недавно отобранном у болгар Преславце (Преславе), «древней столице болгарских ханов» (Успенский, 1996, гл. 6). Вот что пишет Святослав своей матери, княгине Ольге, по этому поводу: «Не любо мне сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае – ибо там середина земли моей, туда стекаются все блага: из Греческой земли – золото, паволоки, вина, различные плоды, из Чехии и из Венгрии серебро и кони, из Руси же меха и воск, мед и рабы» (ПВЛ, 969).

Описанная тактика имперского строительства была сопряжена с высокими рисками и иногда приводила к особой уязвимости империй, обзаведшихся новыми столицами такого рода. Например, создавая все новые столицы на чужих землях, персы покинули свою базу в горах и спустились на равнину, что привело их постепенно к потере исконных земель, оставленных без внимания, – опасность, о которой согласно преданию предостерегал персидских шахов еще Кир Великий (Toynbee, 1987, VI, XXV). Ту же самую тенденцию, – потерю исходных и исконных территорий в результате имперской экспансии, – мы наблюдаем в истории Парфии (продвижение на запад из Нисы), Вавилона, Бактрии и Аравии.

Противоположная этой тактика состояла в поисках наиболее лояльных центров власти.

Эта альтернативная тактика в контексте строительства империи состояла в попытках упрочения базы своей политической поддержки и поисках самой лояльной и надежной точки. Задача состояла здесь в нейтрализации или ослаблении влияния враждебных или конкурирующих социальных и религиозных кланов, фракций, семейств, старых элит. Такова логика переноса столицы в раннем Арабском халифате из Медины в Куфу в 657 году, единственный город, который поддерживал Али в его борьбе с мятежниками в период гражданской войны (Hitti, 1973)^[26]. Те же соображения поиска наиболее лояльной точки имели место в Японии в период переноса столицы из Нары в Нагаоку, который подробно описывают историки (Goethem, 2008).

В других случаях императоры деспотических столиц стремились достичь такой лояльности за счет разрушения местных лояльностей и идентичностей в империи, централизации сакральных символов, а также особой демографической политики – масштабных переселений в новую столицу наиболее непокорных племен и жителей других царств. Такой тактики придерживался Цинь Шихуан, который сгонял в свою новую столицу Сяньян жителей ведущих семейств из других царств (Lewis, 2006:191). Этой же тактикой пользовался Тигран Великий, который переселил в свою новую столицу Тигранакерт многих греков и народы из сопредельных районов.

Другой – и во многих случаях весьма близкой и комплиментарной тактике поиска наиболее лояльного центра – была тактика поиска тыловых центров империй.