Столп огненный

Ролло надел сутану и повесил на грудь крест. Его волосы поредели, но он отрастил длинную бороду. На плечи он накинул белый плащ. Конечно, с обликом священника такой плащ не очень-то вязался, однако таков был заранее условленный сигнал.

Приготовления велись весьма тщательно, но опыт подсказывал, что пойти не так способно буквально что угодно. Ролло, к примеру, понятия не имел, заслуживает ли доверия шкипер этой посудины. Ему щедро заплатили за то, чтобы судно добралось до Кума, но кто-то другой – скажем, Нед Уиллард или кто еще из людей королевы Елизаветы – мог предложить шкиперу сумму вдвое больше, чтобы он предал католиков.

Жаль, что приходится в такой степени полагаться на сестру. Да, она умная, толковая и бесстрашная, но ведь она – женщина, и этим все сказано. Впрочем, поскольку сам Ролло пока не собирался ступать на английскую почву, иного выбора попросту не оставалось.

В сумерках судно бросило якорь в безымянной бухточке в трех милях по побережью от Кума. Море, по счастью, было спокойным. В бухточке, недалеко от берега, качалась на ряби рыбацкая лодка с мачтой и веслами. Ролло помнил эту лодку с тех самых пор, как его отец, сэр Реджинальд, следил за пошлинами в гавани Кума; прежде лодка именовалась «Святой Авой», но со временем стала просто «Авой». А на берегу, в неглубокой расщелине, прятался дом из светлого камня. Из печной трубы валил дым.

Ролло изнывал от нетерпения, поглядывая на дом в ожидании сигнала. Нетерпение было столь велико, что тело сводило судорогой, и он даже начал опасаться, как бы не свалиться без чувств прямо за борт. Вот оно, начало конца. Молодые люди, которых он сопровождал, были тайными орудиями Господа. Это лишь первая партия, за ними последуют другие. Очень скоро, в один прекрасный день, тьма ереси над Англией развеется. Страна отринет глупые призывы к веротерпимости, и толпа невежественных крестьян и батраков вновь с радостью склонится перед могуществом и величием истинной церкви. Семейство Фицджеральдов вернет себе прежнее положение – или даже вознесется выше. Сам Ролло может стать епископом, а его зять Барт – герцогом. В Кингсбридже придется провести зачистку, истребить пуритан, как истребили гугенотов в Париже в Варфоломеевскую ночь… Этими мечтаниями Ролло с сестрой не делился, ибо знал, что та откажется ему помогать, случись ей проведать о грядущем насилии.

Наконец-то! С берега просигналили – в верхнем окне дома мелькнула белая простыня.

А если ловушка? Мэл Ропер, истовый католик и рыбак, проживавший в этом доме, вполне мог угодить в руки Неда Уилларда; допустим, из него пытками вырвали нужные сведения и белая простыня – лишь наживка? Но придется рискнуть, ничего другого не остается. Ролло и его спутники знали, что могут погибнуть, однако все равно вызвались плыть в Англию.

Стемнело, и священники собрались на палубе. У каждого была сумка с личными вещами – и с тем, что необходимо для причащения страждущих английских семей: облатками, освященным вином и святой водой.

– Полная тишина, пока не доберетесь до дома! – шепотом предупредил Ролло. – Над водой звуки разносятся очень далеко. Обычно в эту бухту никто не заглядывает, но лучше сохранять бдительность, не то ваше задание завершится прежде, чем вы окажетесь в Англии.

Один из священников, Ленни Прайс, был тем самым, кого Ролло первым встретил в Дуэ. Среди восьмерых он был самым старшим.

– Ленни, на суше ты главный.

Шкипер спустил на воду лодку. Священники один за другим стали спускаться по веревочной лесенке. Ролло шел последним. Двое матросов взялись за весла, и лодка двинулась к берегу. Ролло разглядел у кромки воды невысокую женскую фигуру, рядом с которой прыгала собака. Марджери, дражайшая сестрица!

Лодка выползла на песок. Священники попрыгали за борт. Марджери молча поздоровалась с каждым за руку. Ее пес был хорошо обучен и тоже не издавал ни звука.

Ролло остался в лодке. Марджери посмотрела на брата, поймала его взгляд, усмехнулась и погладила подбородок, словно намекая на бороду. Ну да, прежде она Ролло с бородой не видела. Вот дурак, обругал он себя и поспешно отвернулся. Священникам ни к чему знать, что Ролло и Марджери родня, – они-то до сих пор считали его Жаном Ланглэ.

Моряки отпихнули лодку от берега и снова взялись за весла. Ролло, сидевший на корме, обернулся. Марджери повела восьмерых священников по усыпанному галькой берегу к дому. Вот они прошли через дверной проем и скрылись из виду.

2

Мэл Ропер, его жена Пег и трое крепких сыновей стояли на коленях на каменном полу единственной комнаты на первом этаже дома, а Ленни Прайс служил мессу. Марджери едва не расплакалась от радости: столь искренним было счастье этих простых людей, когда они принимали причастие! Доведись ей отдать жизнь за этот миг, подумала она, это было бы не напрасно.