Столп огненный

Между тем сама Сильви нашла себе другое занятие. В Лондоне нашли пристанище тысячи бежавших из Франции гугенотов, многие из них испытывали трудности с изучением английского, и она решила попробовать продавать им книги на французском. Нед указал, что иноземцам запрещено открывать в Лондоне книжные лавки, поэтому следовало искать место за пределами города. Сильви приглянулось предместье Саутворк, где поселилось немало беженцев.

Барни ей понравился сразу – Нед с усмешкой заметил, что в этом она ничем не отличается от большинства женщин. Барни носил мешковатые моряцкие штаны и меховую шляпу и ходил в туго зашнурованных башмаках. Его великолепная рыжая борода наполовину скрывала обветренное, загорелое лицо. А улыбался он так зазывно, что у многих девушек и женщин, верно, коленки подкашивались. Когда Уилларды вошли в дом напротив собора, Барни радостно облапил Неда, а Сильви расцеловал чуть, пожалуй, более страстно, чем подобало деверю.

Нед и Сильви ожидали, что сын Барни окажется младенцем, но тому было уже девять лет. Он носил детский вариант наряда отца, вплоть до меховой шляпы. Кожа у него была смуглая, с золотистым отливом, рыжие волосы курчавились, а зеленые глаза он точно позаимствовал у Барни. Не подлежало сомнению, что в жилах этого мальчика течет африканская кровь и что он – сын Барни.

Сильви присела на корточки и заговорила с ним:

– Как тебя зовут?

– Барнардо Альфонсо Уиллард.

– Мы зовем его Альфо, – вставил Барни.

– Здравствуй, Альфо. Я твоя тетя Сильви.

– Очень приятно познакомиться, – вежливо ответил мальчик. Должно быть, кто-то учил его хорошим манерам.

– А где его мать? – спросил Нед у Барни.

На глаза Барни навернулись слезы.

– Женщины красивее я в жизни не встречал.

– Так где же она?

– На кладбище на Испаньоле. В Новом Свете.

– Прости, брат.

– За мной приглядывает Эйлин, – сказал Альфо.

Сильви уже знала, что за домом в отсутствие хозяев присматривает пожилая чета Файфоф и их дочь Эйлин, девушка чуть старше двадцати.

Нед усмехнулся.

– Скоро ты пойдешь в грамматическую школу. Мы с твоим отцом тоже туда ходили. Тебя научат писать на латыни и считать деньги.

– Не хочу в школу! – воскликнул Альфо. – Хочу стать моряком, как шкипер.

– Там поглядим, – обронил Барни и пояснил для Неда: – Он знает, что я его отец, но от команды на борту заимел обыкновение звать меня шкипером, как все остальные.

На следующий день после приезда Нед повел Сильви в гости к Форнеронам, наиболее важному гугенотскому семейству Кингсбриджа. Все сразу заговорили по-французски. Сильви уже довольно неплохо освоила английский, но до чего же было приятно просто болтать, не задумываясь в поисках нужного слова! Строгая десятилетняя дочка Форнеронов, Валери, взялась учить Сильви полезным английским фразам и выражениям, что изрядно всех позабавило.

Форнероны, конечно же, расспрашивали Сильви о Варфоломеевской ночи, ибо об этой жуткой резне до сих пор с ужасом говорили по всей Европе. Всякий, кто узнавал, что Сильви из Франции, обязательно заводил разговор об этом.

На третий день пребывания в Кингсбридже Сильви получила дорогой подарок – отрез замечательной антверпенской ткани на платье. Отрез ей подарил Дэн Кобли, самый богатый горожанин. Сильви доводилось слышать его имя раньше – из Парижа в Лондон они с Недом плыли на одном из кораблей Дэна.

– Хочет обязать меня этим подарком, – сказал Нед, – чтобы как-нибудь попросить об ответной услуге.

Дэн заглянул к ним на следующий день, и Сильви пригласила его в гостиную, из окна которой открывался вид на собор, и угостила вином и печеньем. Дэн оказался тучным и спесивым, а Нед почему-то общался с ним непривычно сдержанно. Когда гость ушел, Сильви спросила мужа, почему он не любит Кобли, и Нед ответил:

– Он двуличный пуританин. Носит черное и осуждает невинные поцелуи на сцене, в пьесах, а сам обманывает других в делах.

Куда более важная прореха в познаниях Сильви о предыдущей жизни Неда заполнилась, когда их пригласили на обед в дом леди Сюзанны Твайфорд, миловидной дамы лет пятидесяти. Сильви понадобилось совсем немного времени, чтобы сообразить, что Сюзанна и Нед были когда-то любовниками. Леди разговаривала с ее мужем с той милой непосредственностью, какая возникает между мужчиной и женщиной лишь после плотской близости. Нед явно наслаждался ее обществом, а вот Сильви немного растерялась и даже разозлилась. Она знала, разумеется, что Нед не хранил целомудрие до их свадьбы, но было не слишком приятно видеть, как он счастливо улыбается бывшей даме сердца.

Сюзанна, должно быть, ощутила настроение Сильви, потому что вдруг подсела к ней и взяла за руки.

– Неду очень хорошо с вами, Сильви, – сказала она, – и я понимаю, почему. Я всегда надеялась, что он встретит подходящую женщину, умную, смелую и красивую. Он особый человек и заслуживает особенной жены.

– Он к вам сильно привязан.

– Верно, – охотно признала Сюзанна. – А я к нему. Но любит он вас, и это главное. Надеюсь, мы с вами станем подругами.