Столп огненный

Поместье Чиллингтон-холл в Стаффордшире принадлежало отцу Гиффорда. Оттуда было всего полдня пути верхом до Чартли, где ныне содержалась в заключении Мария Стюарт. Это совпадение? Нед сомневался: в совпадения он не верил.

– Когда вы в последний раз видели священника Жана Ланглэ?

Гиффорд промолчал.

Нед не стал его торопить. Ему самому требовалось узнать как можно больше об этом загадочном человеке. Сильви мельком видела Ланглэ в Париже в 1572 году и опознала в нем англичанина. Нат и Алэн сталкивались с ним несколько раз в последующие годы; по их описаниям, это был мужчина чуть выше среднего роста, с рыжей бородой и редеющими волосами на голове, говоривший по-французски бегло – несомненно, благодаря немалой практике, – но с характерным английским выговором. Двое тайно проникших в страну католических священников, отловленных Недом, назвали его своим руководителем. И все, иных сведений не было. Никто не знал его настоящего имени, никто не ведал, из какой части Англии он родом.

– Ну? – спросил наконец Нед.

– Пытаюсь вспомнить, но что-то не припоминаю человека с таким именем.

– Думаю, мы услышали достаточно, – заявил Уолсингем.

Нед подошел к двери и подозвал стражника.

– Отведите мистера Гиффорда вниз и приглядите за ним.

Когда Гиффорда увели, Уолсингем спросил:

– Что думаете?

– Он врет, – откликнулся Нед.

– Согласен. Предупредите всех, чтобы не спускали с него глаз.

– Хорошо. Сдается мне, пора навестить Чартли.

3

За неделю, которую сэр Нед Уиллард провел в Чартли-мэнор, Элисон поняла, что он кажется ей чертовски привлекательным. Переваливший за сорок, он был обходителен и очарователен, даже когда занимался нуднейшими делами. Он ходил повсюду, все вызнавал и все замечал. Когда она выглядывала в окно поутру, он сидел во дворе у колодца, ел хлеб и наблюдал за приходящими и уходящими, и его взор подмечал, похоже, любую мелочь. В дверь он никогда не стучал. Преспокойно входил в спальни, женские и мужские, со словами: «Надеюсь, я вас не побеспокоил». Если ему говорили, что его присутствие вообще-то нежелательно, он мило извинялся, обещал уйти через минутку – а потом оставался ровно столько, сколько считал необходимым. Если кто-то писал письмо, он заглядывал этому человеку через плечо. К королеве Марии и ее свите он захаживал во время еды и внимательно вслушивался в их беседы. И переходить на французский было бесполезно, поскольку он хорошо знал этот язык. Если кто-либо осмеливался возражать, он отвечал: «Прошу прощения, но, как вам известно, уединение для заключенных не предусмотрено». Все женщины без исключения находили его приятным, а одна и вовсе призналась, что завела привычку ходить по спальне голой – на случай, если ему вздумается к ней зайти.

Бдительность и дотошность Уилларда тем более раздражали, что в последние недели Мария начала получать письма в бочонках с пивом из «Головы льва» в Бертоне. Выяснилось, что после ареста Трокмортона, больше года назад, в доме французского посланника в Лондоне скопилась целая гора почты для королевы-пленницы. Мария и ее доверенный многолетний секретарь Клод Но разбирали эту почту день за днем, восстанавливая тайные отношения с могущественными сторонниками Стюартов в Шотландии, Франции, Испании и Риме. Это было крайне важно: Элисон и Мария прекрасно понимали, что люди склонны забывать героев, надолго исчезающих из поля зрения. А теперь европейские дворы убедились, что Мария жива и готова занять трон, принадлежащий ей по праву.

Когда приехал сэр Нед Уиллард, все это пришлось прекратить. Никто не составлял писем и не брался за их шифровку из опасения, что сэр Нед ворвется в комнату и увидит выдающий с головой документ. Уже написанные письма спешно заложили в бутыли и запечатали воском, а сами бутыли поместили в пустой бочонок, готовый к вывозу. Элисон и Мария долго обсуждали, что делать. В итоге сошлись на том, что открывать бочонок и извлекать из него запечатанные бутыли подозрительно, поэтому пусть лежат где лежали, но добавлять к ним новые пока не стоит.

Элисон молила небеса, чтобы Нед уехал до следующей доставки пива. Человек, назвавшийся Жаном Ланглэ, придумал вкладывать письма в пивные бочонки, когда увидел подводу пивовара; что, если Нед окажется столь же сообразительным?

Увы, небеса не вняли ее молитвам.

Элисон с Марией наблюдали в окно за Недом, сидевшим во дворе, когда в ворота вкатилась груженая повозка. Пивовар прислал очередные три бочонка.

– Ступай, поговори с ним, – велела Мария. – Отвлеки его внимание.

Элисон поспешила наружу и направилась к Неду.

– Итак, сэр Нед, – произнесла она, нащупывая тему для разговора, – довольны ли вы теми строгостями, какими нас окружил сэр Эмиас Паулет?

– Не могу не признать, что он куда бдительнее графа Шрусбери.

Элисон звонко рассмеялась.

– Никогда не забуду, как вы вломились к нам за завтраком в Шеффилд-касл! Вы были словно ангел мщения! Я так испугалась!

Нед улыбнулся, но Элисон эта улыбка не понравилась. Он словно давал понять – знаю, что ты со мной кокетничаешь, и ничуть не возражаю, но не думай, что я поведусь на твои уловки.