Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии

167. Мозаика в церкви Санта-Мария-ин-Трастевере. Рим (Италия), 1140–1143 гг.

Дева Мария на троне с Иисусом Христом. Сын обнимает мать за плечи.

«Ибо, как смерть через человека, так через человека и воскресение мертвых. Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут […] первый человек Адам стал душею живущею; а последний Адам есть дух животворящий» (1 Кор. 15:21–22, 45).

Ириней Лионский во II в. назвал Деву Марию «новой Евой», поскольку она исправила грех своей прародительницы. Как смерть овладела родом людским после того, как Ева ослушалась Бога, так и спасение человечества стало возможно после безусловного послушания Богоматери воле Божьей.

Эти аналогии довольно рано приводят к тому, что мать и сын — Мария и Иисус — начинают символически изображаться как муж и жена. Ведь Адам и Ева были супругами, а Иисус и Мария — новые Адам и Ева. Кроме того, Церковь часто олицетворяли в образе Богоматери. А Церковь, как говорил апостол Павел в Послании к эфесянам, есть невеста Христа. Это вновь подводит к идее любовного союза Иисуса с его матерью.

Первым, кто прямо назвал Деву Марию «невестой Христовой», был христианский богослов и поэт Ефрем Сирин (306–373):

«Я — сестра Твоя, потому что и Я из дома Давида, который отец Нам обоим. Я — Матерь Твоя, потому что родила Тебя. Я — невеста Твоя, потому что Тебе посвящена. Я — раба и дщерь, потому что купил Ты Меня кровью и крестил Меня в водах».

Песнопения на Рождество Христово (VII), вторая половина IV в.

Наконец, тут важна ассоциация Девы Марии с персонажем одной из самых эротически насыщенных книг Ветхого Завета — Песни Песней. В этом тексте любовник, описываемый как Царь или как Соломон, ищет и находит свою возлюбленную Шуламиту (Суламифь), а она, в свою очередь, тоже ищет, теряет и находит его. Песнь Песней прославляет красоту, чистоту и плодовитость Невесты.

Богословы издавна интерпретировали эту историю, рассказанную языком снов и видений, как развернутую метафору любви Бога к своему народу, которая была описана как супружеская любовь, чтобы сделать текст понятней и ближе читателю. В этом христианское толкование опиралось на иудейское. В соответствии с ним, Песнь Песней повествовала о любви Бога к Израилю (потому эту книгу в синагогах читали во время праздника Песах, посвященного освобождению евреев из египетского рабства).

Уже в IV в. Амвросий Медиоланский, миланский епископ и один из учителей Церкви, сравнивал Деву Марию с Шуламитой:

«Как прекрасно и то, что под образом Церкви предречено о Марии; конечно, если только ты будешь обращать внимание не на телесные члены, а на таинства Его рождения. Вот что говорится относительно нее: Округление бедр твоих, как ожерелье, дело рук искусного художника; живот твой — круглая чаша, в которой не истощается ароматное вино; чрево твое — ворох пшеницы, обставленный лилиями» (Песн. 7:2˝3).

О девстве и браке (VI), 377 г.

Эта идея получила новую жизнь в сочинениях Бернарда Клервосского, крупнейшего цистерцианского богослова и мистика, пламенного почитателя Девы Марии. В своих 86 проповедях на Песнь Песней он постоянно идентифицирует Христа с любовником из этой книги, а Марию — с его невестой и женой.

Первые попытки проиллюстрировать брак Иисуса и Марии делались исключительно в манускриптах, предназначенных для монашествующих, то есть для самой образованной части общества (до XIII в. большинство рукописей изготавливалось в монастырях и хранилось в их библиотеках).

Чаще всего изображение влюбленной пары появляется в первой главе Песни Песней, в инициале «О», с которого начинается фраза Osculetur me osculo oris sui, то есть «Да лобзает он меня лобзанием уст своих!» (168–171).

168. Библия. Реймс (Франция), ок. 1112–1140 гг.Reims. Bibliothèque municipale. Ms. 18. Fol. 149r