Читаем Страдания юного Вертера. Фауст полностью

Ведьм хотя и весел круг,Но нецеломудрен,Только, например, у двухНос едва припудрен.

Молодая ведьма

Пудру на лицо и лифНадо престарелым,Я ж красуюсь, все раскрыв,Обнаженным телом.

Матрона

Мы б вели напрасно спорО вопросах плоти.Вы ж, голубка, до тех порЗаживо сгниете.

Капельмейстер

Мушки к голенькой летятИ не смотрят в ноты.Только все пошло на лад,Сбились все со счета.

Флюгер[120]

(поворачиваясь в одну сторону)

Сливки общества, верхи,Только званым место.Избранные женихи,Лучшие невесты!

(Поворачиваясь в другую сторону.)

Провались в тартарарыПроходимцы-гости.А не то я сам с горыПровалюсь со злости!

Ксении

Лязгом ножниц на ремнеДайте насекомымТуш исполнить сатанеИ его знакомым.

Геннингс[121]

Надрываются сверчкиТак, что вянут уши,И считают, чудаки,Что у них есть души.

Музагет

Я пришел на юбилейИ застрял до часу.Ведьмы севера милейДевственниц Парнаса.

Бывший гений своего времени

И у немцев есть ступеньВысшего паренья.Это брокенская сеньНа заре весенней.

Любопытный путешественник

Что так злится, не пойму,
Господин сердитый?Видно, чудятся ему[122]Здесь иезуиты.

Журавль[123]

Кто так чист душою всей,Тот не загрязнится,Ловлей рыбы у чертейЗамутив водицу.

Светский человек[124]

Чем фальшивей пустосвят,Тем с ним спор бесцельней:Даже брокенский развратДля него молельня.

Танцор

Не литавры ль вдалеке,Словно гром, грохочут?Это цапли в тростникеВ унисон гогочут.

Танцмейстер

Гляньте на коротышаИ кувалду эту!А туда же антраша,Па и пируэты!

Скрипач

Если бы волынщик смолк,
Каждый этой ночьюЗдесь друг друга бы, как волк,Разорвал на клочья.

Догматик[125]

Нет, критикой меня не сбить.Раз черт есть вид объекта,То, значит, надо допустить,Что он и сам есть некто.

Идеалист[126]

Я – содержанье бытияИ всех вещей начало.Но если этот шабаш – я,То лестного тут мало.

Реалист[127]

Реальность жизни – мой кумир.Что может быть бесспорней?Сегодня, впрочем, внешний мирМне неприемлем в корне.

Супернатуралист[128]

Я здесь не просто ротозей:О выводах заботясь,До ангелов я от чертейДойду путем гипотез.

Скептик[129]

Забыли, так попутал черт,Где зад у них, где перед.Нет, только тот во взглядах тверд,Кто ничему не верит.

Капельмейстер

Комары и мошкара,Захотели взбучки?Вправду ли вы мастераИли недоучки?

Ловкачи

Услужаем второпяхНашим мы и вашим.Можно – пляшем на ногах,Вверх ногами пляшем.

Недалекие

Наши лучшие денькиЗакатились к черту.Износились башмаки,И штаны протерты.

Блуждающие огоньки

На болотах дух несвеж.Вас поздравить не с чем.Даже мы средь вас, невеж,Воспитаньем блещем.

Падающая звезда[130]

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека всемирной литературы (Эксмо)

Похожие книги

Антон Райзер
Антон Райзер

Карл Филипп Мориц (1756–1793) – один из ключевых авторов немецкого Просвещения, зачинатель психологии как точной науки. «Он словно младший брат мой,» – с любовью писал о нем Гёте, взгляды которого на природу творчества подверглись существенному влиянию со стороны его младшего современника. «Антон Райзер» (закончен в 1790 году) – первый психологический роман в европейской литературе, несомненно, принадлежит к ее золотому фонду. Вымышленный герой повествования по сути – лишь маска автора, с редкой проницательностью описавшего экзистенциальные муки собственного взросления и поиски своего места во враждебном и равнодушном мире.Изданием этой книги восполняется досадный пробел, существовавший в представлении русского читателя о классической немецкой литературе XVIII века.

Карл Филипп Мориц

Проза / Классическая проза / Классическая проза XVII-XVIII веков / Европейская старинная литература / Древние книги
Графиня Потоцкая. Мемуары. 1794—1820
Графиня Потоцкая. Мемуары. 1794—1820

Дочь графа, жена сенатора, племянница последнего польского короля Станислава Понятовского, Анна Потоцкая (1779–1867) самим своим происхождением была предназначена для роли, которую она так блистательно играла в польском и французском обществе. Красивая, яркая, умная, отважная, она страстно любила свою несчастную родину и, не теряя надежды на ее возрождение, до конца оставалась преданной Наполеону, с которым не только она эти надежды связывала. Свидетельница великих событий – она жила в Варшаве и Париже – графиня Потоцкая описала их с чисто женским вниманием к значимым, хоть и мелким деталям. Взгляд, манера общения, случайно вырвавшееся словечко говорят ей о человеке гораздо больше его «парадного» портрета, и мы с неизменным интересом следуем за ней в ее точных наблюдениях и смелых выводах. Любопытны, свежи и непривычны современному глазу характеристики Наполеона, Марии Луизы, Александра I, графини Валевской, Мюрата, Талейрана, великого князя Константина, Новосильцева и многих других представителей той беспокойной эпохи, в которой, по словам графини «смешалось столько радостных воспоминаний и отчаянных криков».

Анна Потоцкая

Биографии и Мемуары / Классическая проза XVII-XVIII веков / Документальное