Читаем Страдания юного Вертера. Фауст полностью

Они – порука мираСредь празднества и пира.В морях под их охранойНе страшно урагана.

Сирены

Милее отцаКабир для пловцаС разбитой галерыБлиз нашей пещеры.

Нереиды и тритоны

С собой захватили мы трех,Четвертый остался, не мог.Он главный, его к вам не тянет,Он важными мыслями занят.

Сирены

Пусть боги, сойдясь меж собой,Порочат любого любой,Над ними трунить мы не смеем,Но чтим их и благоговеем.

Нереиды и тритоны

Считалось ведь семеро их.

Сирены

Куда ж подевали троих?

Нереиды и тритоны

Никто не мог дать справок.Идет с Олимпа слух,Что есть восьмой, вдобавокК семи примкнувший вдруг.Они нам дали словоБыть тут, но не готовы.Эти несравненныеВ жажде перемены,Как на волю пленные,Рвутся из вселенной.

Сирены

Мы и луну и солнце чтим,И всех богов на свете молим,Мы делу тем не повредим,Когда в усердье пересолим.

Нереиды и тритоны

Надо праздник с блеском справить.Он нас может всех прославить.

Сирены

Герои древности – рунаИскали золотого.Но много больше вам ценаИ вашему улову!
Кабиры выше, чем руно,Найти их было вам дано.

(Припев хором.)

Кабиры выше, чем руно,Найти их было вам дано.Нереиды и тритоны проплывают мимо.

Гомункул

Так вот что, не щадя башки,Исследует ученый?Божки похожи на горшкиИз глины обожженной.

Фалес

Монета – редкость, если медьСтара и стала зеленеть.

Протей

(незамеченный)

Люблю я шалости и козни.Чем что курьезней, тем серьезней.

Фалес

Где ты, Протей?

Протей

(голосом чревовещателя, то близко, то издали)

Я там! Я тут!

Фалес

Все те же шутки, шалопут.Для друга брось свои повадки.Я знаю, ты играешь в прятки.

Протей

(как бы издали)

Прощай!

Фалес

(шепотом, Гомункулу)

Он рядом, в двух шагах.Поярче засветился ты бы.Он любопытнее, чем рыба.Во что бы этот вертопрахНи воплотился, он пред намиПредстанет, чуть увидит пламя.

Гомункул

Я добела накал довел бы,Не лопнула бы только колба.

Протей

(в образе гигантской черепахи)

Что я за странный свет манящий вижу?

Фалес

(закрывая Гомункула)

Я этот свет совсем к тебе приближу,
Но на себя возьми ничтожный труд:Явись нам в положении стоячем,Двуногим человеком без причуд,И мы тебе покажем то, что прячем.

Протей

(в благородном образе)

Ты сохраняешь мудреца уловки.

Фалес

А ты все тот же оборотень ловкий.

(Открывает Гомункула.)

Протей

(удивленно)

Лучистый гном! Не видел никогда!

Фалес

Дай нам совет. Вот в чем его нужда.Хотел бы он родиться не на шутку.В рожденье он, как понял я малютку,Остался, так сказать, на полпутиИ лишь наполовину во плоти.Духовных качеств у него обилье,Телесными ж его не наградили.Он ничего б не весил без стекла.Как сделаться ему, как все тела?

Протей

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека всемирной литературы (Эксмо)

Похожие книги

Антон Райзер
Антон Райзер

Карл Филипп Мориц (1756–1793) – один из ключевых авторов немецкого Просвещения, зачинатель психологии как точной науки. «Он словно младший брат мой,» – с любовью писал о нем Гёте, взгляды которого на природу творчества подверглись существенному влиянию со стороны его младшего современника. «Антон Райзер» (закончен в 1790 году) – первый психологический роман в европейской литературе, несомненно, принадлежит к ее золотому фонду. Вымышленный герой повествования по сути – лишь маска автора, с редкой проницательностью описавшего экзистенциальные муки собственного взросления и поиски своего места во враждебном и равнодушном мире.Изданием этой книги восполняется досадный пробел, существовавший в представлении русского читателя о классической немецкой литературе XVIII века.

Карл Филипп Мориц

Проза / Классическая проза / Классическая проза XVII-XVIII веков / Европейская старинная литература / Древние книги
Графиня Потоцкая. Мемуары. 1794—1820
Графиня Потоцкая. Мемуары. 1794—1820

Дочь графа, жена сенатора, племянница последнего польского короля Станислава Понятовского, Анна Потоцкая (1779–1867) самим своим происхождением была предназначена для роли, которую она так блистательно играла в польском и французском обществе. Красивая, яркая, умная, отважная, она страстно любила свою несчастную родину и, не теряя надежды на ее возрождение, до конца оставалась преданной Наполеону, с которым не только она эти надежды связывала. Свидетельница великих событий – она жила в Варшаве и Париже – графиня Потоцкая описала их с чисто женским вниманием к значимым, хоть и мелким деталям. Взгляд, манера общения, случайно вырвавшееся словечко говорят ей о человеке гораздо больше его «парадного» портрета, и мы с неизменным интересом следуем за ней в ее точных наблюдениях и смелых выводах. Любопытны, свежи и непривычны современному глазу характеристики Наполеона, Марии Луизы, Александра I, графини Валевской, Мюрата, Талейрана, великого князя Константина, Новосильцева и многих других представителей той беспокойной эпохи, в которой, по словам графини «смешалось столько радостных воспоминаний и отчаянных криков».

Анна Потоцкая

Биографии и Мемуары / Классическая проза XVII-XVIII веков / Документальное