Читаем Страдания юного Вертера. Фауст полностью

(приблизившись к Мефистофелю и подлизываясь к нему)

Сыграем в очко,А то нелегкоНа тощий желудок.А выставишь грош,Деньгу зашибешь,Окрепнет рассудок.

Мефистофель

Еще бы! Выиграв в лото,Ты будешь счастлив, как никто!

Детеныши, играя, выкатывают на середину комнаты большой шар.

Самец

Вот шар земной,Как заводнойКубарь негромкий.Внутри дупло.Он, как стекло,Пустой и ломкий.Вот здесь пятноОсвещено,А здесь потемки.
Мой сын, постой,Своей судьбойИ жизнью шутишь!Раскатишь зря,Нет кубаря,И не закрутишь.

Мефистофель

Зачем тут несколько решет?[59]

Самец

(снимая решето)

Сквозь лубяной их переплетСебя преступник выдает.

(Подбегает к самке и заставляет ее посмотреть сквозь решето.)

Жена уж вора уличила,Да страшно вслух назвать громилу.

Мефистофель

(приближаясь к огню)

А для чего горшок?

Самец и самка

Какой дурачок!Ему невдомек
Котла примененье,Горшка назначенье!

Мефистофель

Дурной ответ,И вы – нахалы.

Самец

Вот веник вместо опахала,Садитесь, вот вам табурет.

(Предлагает Мефистофелю сесть.)

Фауст

(глядевший тем временем в зеркало, то приближаясь к нему, то удаляясь)

Кто этот облик неземнойВолшебным зеркалом наводит?[60]Любовь, слетай туда со мной,Откуда этот блеск исходит.Кто эта женщина вдали?Уменьшится ли расстоянье,Иль образ на краю землиВсегда останется в тумане?И неужели не обманИ что-то вправду есть на свете,
Как бесподобный этот стан,И голова, и руки эти?

Мефистофель

Еще бы! Бог, трудясь шесть днейИ на седьмой воскликнув «браво»,Мог что-нибудь создать на славу.[61]Покамест полюбуйся ей,А я почище грез твоихТебе сокровище добуду,И счастлив будет тот жених,Кто раздобудет это чудо.

Фауст по-прежнему смотрит в зеркало. Мефистофель, потягиваясь и обмахиваясь веником, продолжает:

Я, как король, на вас взираю с трона.Вот скипетр мой, и только нет короны.

Звери

(проделывавшие между тем странные телодвижения, с криком несут Мефистофелю расщепившуюся надвое корону)

Корону сдави,В поту, на кровиСкрепи, словно клеем.[62]

(Неловкими движениями разваливают корону и прыгают с ее обломками.)

И вот мы скорбим,
И прозой вопим,И в рифму умеем.

Фауст

(перед зеркалом)

Пропал! Я как в бреду.

Мефистофель

(указывая на зверей)

Я тоже, кажется, с ума сойду.

Звери

А если меж строкЕсть смысла намек,Тогда нам удача.

Фауст

(как выше)

Я страстию объят горячей!Уйдем отсюда поскорей!

Мефистофель

(в прежнем положении)

Зверюги эти, истины не пряча,Хоть откровенней многих рифмачей!

По недосмотру самки котел перекипает. В пламени, которое выкидывает наружу, в кухню с диким воем спускается ведьма.

Ведьма

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека всемирной литературы (Эксмо)

Похожие книги

Антон Райзер
Антон Райзер

Карл Филипп Мориц (1756–1793) – один из ключевых авторов немецкого Просвещения, зачинатель психологии как точной науки. «Он словно младший брат мой,» – с любовью писал о нем Гёте, взгляды которого на природу творчества подверглись существенному влиянию со стороны его младшего современника. «Антон Райзер» (закончен в 1790 году) – первый психологический роман в европейской литературе, несомненно, принадлежит к ее золотому фонду. Вымышленный герой повествования по сути – лишь маска автора, с редкой проницательностью описавшего экзистенциальные муки собственного взросления и поиски своего места во враждебном и равнодушном мире.Изданием этой книги восполняется досадный пробел, существовавший в представлении русского читателя о классической немецкой литературе XVIII века.

Карл Филипп Мориц

Проза / Классическая проза / Классическая проза XVII-XVIII веков / Европейская старинная литература / Древние книги
Графиня Потоцкая. Мемуары. 1794—1820
Графиня Потоцкая. Мемуары. 1794—1820

Дочь графа, жена сенатора, племянница последнего польского короля Станислава Понятовского, Анна Потоцкая (1779–1867) самим своим происхождением была предназначена для роли, которую она так блистательно играла в польском и французском обществе. Красивая, яркая, умная, отважная, она страстно любила свою несчастную родину и, не теряя надежды на ее возрождение, до конца оставалась преданной Наполеону, с которым не только она эти надежды связывала. Свидетельница великих событий – она жила в Варшаве и Париже – графиня Потоцкая описала их с чисто женским вниманием к значимым, хоть и мелким деталям. Взгляд, манера общения, случайно вырвавшееся словечко говорят ей о человеке гораздо больше его «парадного» портрета, и мы с неизменным интересом следуем за ней в ее точных наблюдениях и смелых выводах. Любопытны, свежи и непривычны современному глазу характеристики Наполеона, Марии Луизы, Александра I, графини Валевской, Мюрата, Талейрана, великого князя Константина, Новосильцева и многих других представителей той беспокойной эпохи, в которой, по словам графини «смешалось столько радостных воспоминаний и отчаянных криков».

Анна Потоцкая

Биографии и Мемуары / Классическая проза XVII-XVIII веков / Документальное